– Ну одно дело домовой, это ещё… понятно, – помолчав, добавила она, – но говорящий кот…
– Так, может, это домовой ваш и говорит? – предположила бабушка. – Егорка-то ещё в первом классе и слов таких в школе не проходил. Вы уж скажите Гаврюше этому, чтоб котика моего лечебного не передразнивал. Ох… – Она поставила на стол большое блюдо с пышущими блинами и тяжело опустилась на табуретку. – Хотя с точки зрения советской науки домовой этот ваш всё равно существовать не может!
Гаврюша в это время сидел на подоконнике, поглядывая, как во дворе лёгкий снег не спеша заметает следы от колёс машины Вал Валыча. Сам домовой оставался невидимым, чтобы не смущать семейство и не нарушать идиллию воскресного завтрака. Но, с другой стороны, как же можно порядочному домовому не отреагировать на такие несправедливые обвинения?! Нипочем нельзя!
Эффектным жестом отодвинув кухонную занавеску, Гаврюша щёлкнул пальцами и стал видим всем собравшимся на кухне.
– Да как же энто не может меня существовать?! Вот он я! Вот! – Он вскочил на ноги и покрутился вокруг своей оси, как юла, чтобы показать себя маме и особенно бабушке со всех сторон. – И не передразнивал я кота! Делать мне больше нечего! Энто он сам орёт, провокатор пушистый, а признаваться не хочет.
Пользуясь общим замешательством, Гаврюша спрыгнул с подоконника, хлопнул ушанкой об пол и, подтянув полосатые плисовые штаны, забрался на свободную табуретку, усевшись рядом с Егором. Младший Красивый тут же дал ему конфету «Птичье молоко» из хрустальной вазочки.
– Может, вы, конечно, и существуете, Гаврила Кузьмич, – сердито буркнула бабушка, – но я ни за что не поверю, что котик мой умненький может такие глупости кричать по утрам! Не наговаривайте на Марксика.
– Пйявильно, – шепнул кот, на всякий случай придерживая хвостом миску сметаны.
– И что это ты, Егорушка, гостей химией всякой угощаешь? Я для кого блинчики пекла, тонкие да сладкие, по французскому рецепту из книги «О вкусной и здоровой пище»?
Бабушка ловко свернула два блинчика в трубочки, положила на красную в белый горошек тарелку, шмякнула туда же столовую ложку мёда и подвинула к Гаврюше.
– А пойду-ка я пройдусь по магазинам, за продуктами, – встав, сказала мама. – А то ведь одними блинами сыт не будешь, а Вал Валыч с Глашей, конечно, про продукты забудут и, кроме зимних сапожек на платформе, ничего не купят. Всем приятного аппетита.
– Кофию бы… – мечтательно вздохнул домовой, провожая маму взглядом. – Приучил меня к кофию мой двоюродный племянник из Турции. Там только кофий и пьют. В песке горячем греют, в медной посудине с узким горлышком и деревянной ручкой, а…