– Не. Я к дядьке иду, на обучение, а батька есть и матушка тоже, но у них хватает забот, не до меня там пока. Мелкий родился, а отец болен, так что я сам дойду, не маленький уже.
– Неужто обряд уже прошел? А на вид и не скажешь.
– Не-е, не прошел, в следующую осень только.
– Негоже-то в двенадцать годков по ночам шастать, да без старших. Хоть бы кого взрослого с тобой отправили.
– Да мне скоро тринадцать будет.
– Все равно, не дело это. Сбежал, небось, а мне тут брешет, сидит. Эх, не доведет вас эта тяга к приключениям до добра. Только до гроба, – покачала она головой, вспомнив что-то свое, печальное, и невзначай поправила черную ленту, стягивающую волосы. – Ты доедай давай, да вон, на сундук ложись, я те там постелила. И смотри, чтобы Полкаша твой окаянный не шалил и к еде не лазал, иначе я его не молоком, а метелкой угощу, – улыбнувшись, она посмотрела на мрякула, пристроившегося у еле тлеющего очага и, кажется, уже спящего без задних ног.
– Не-е, теть Люб, он не тронет. Спит он, устал за день, да и без спроса чужого никогда не возьмет, я приучил.
– Но как же это? Они же ночные твари.
Мальчик пожал плечами:
– Днем ему спать некогда, днем нам идти нужно.
– Любопытная вы парочка. Я бы такого мрякула приветила в хате; вредителей гоняет, не шкодит, послушный, а ласковый-то какой. Жил у меня как-то один, да такой бедовый попался, даже покусал меня раз. Насилу прогнала, чуть и вовсе не пришибла. Ох, ладушки, доел? Давай спать ложись. До рассвета еще далеко, а ты небось притомился с дороги.
Утром за окном все еще слышался звук дождя, и в обед шумел, и лишь к самому вечеру небо распогодилось, а к ночи даже прорезались звезды в рваных облаках.
За день сидения в доме Калин починил дверь, табурет, спинку кровати и еще много чего. Этот дом давно не видел мужской руки. Приютившая Калина тетка все ахала и охала на радостях и засыпала мальчика похвалой.
– Калин, может, останетесь с Полкашей у меня, а? Ну, на что тебе этот Николот сдался? Ну, нет же у тебя никакого дядьки там, врешь ведь. Оставайся, сынок. Хата у меня просторная, да и вон, аж три штуки еще стоят, хочешь, занимай любую. Хозяина, как такового, у нас тут нет, князь сгинул в походе вместе с большей частью своих воинов. Родни у него нет, пришлый был, а жениться не успел. Император эти земли ему наградой выписал, а он взял да помер вскорости, и снова мы бесхозные. Наместник городской-то присматривает, но без твердой руки хозяйской, сам понимаешь, разлад да бардак. Люди тащат все, что плохо лежит, и бегут туда, где лучше жить, а мне и тут сытно. Хутор-то наш у дороги почти, и путники, бывает, захаживают – все какая-то прибыль. Хозяйство у меня хорошее, плаксунья есть, хрюньки, сивучей двадцать голов, кроли, да огород. Рук на все не хватает. А если постояльцы заселяются, так и вовсе не поспеваю. Помощник мне нужен справный, такой вот, как ты, да и паренек ты хороший, добрый, по сердцу мне пришелся. Так что оставайся, жить в достатке будешь, в тепле и сытости.