Иван Грозный настолько увлёкся перспективами сотрудничества со стремительно растущей державой, что даже после смерти второй супруги Марии Темрюковны в 1569 году рассматривал возможность женитьбы на племяннице (по матери) королевы Елизаветы І графине Гастингдонской. Аналогичные симпатии проявлял государь и к немецким коммерсантам той поры. Для укрепления связей царь также хотел женить сына на одной из немецких княжон. Что касается Ливонии, то здесь вынашивалась идея создания вассального королевства наподобие Касимовского ханства возле Рязани. Во главе нового государственного образования предполагалось посадить датского принца Магнуса. Королевство должно было стать связующим звеном с Европой. Уточним: с Европой Западной, чей индустриальный прогресс в ХѴІ столетии уже не вызывал сомнений.
Европейские предпочтения Ивана Грозного, как несложно заметить, не распространялись на Польшу и её литовско-украинские окрестности. Это объяснялось тем, что в формирующейся в ту эпоху мировой (уже в полном смысле этого слова) экономике место Польши было весьма специфично. Местная шляхта оказалась совершенно не адаптирована к промышленно-техническому строительству и мало им интересовалась. Её приоритеты главным образом концентрировались, с одной стороны, в сельском хозяйстве, а точнее, в поставках зерна, леса, рыбы и т. д. на международные рынки, а с другой — в импорте промтоваров, предметов роскоши из Западной Европы. Собственно, этим исчерпывалась экономическая модель, которую продвигал польский истеблишмент. Говоря иначе, страна по собственной инициативе превратилась в сырьевой придаток более развитых держав. Рост доходов магнатов и шляхты зависел от контроля над как можно большим объёмом ресурсов.
В этом смысле обширная Московия с её природными богатствами выглядела настоящим эльдорадо. Литовско-украинские «слуги великого князя», оседавшие у нас в стране, нацеливались на воспроизводство привычной для них экономической модели. Вот этому-то сценарию и попытался бросить вызов Иван Грозный. Он прекрасно понимал, что ни к чему другому, кроме выкачивания того же сырья, «братья» не только неспособны, но и не расположены. Напомним: появление фабрик и заводов даже в самой Польше явилось делом не местных, а немецких рук, державших контрольные высоты в промышленности. «Кто умнее немцев и надменней поляков» — этот афоризм метко отражал реалии того времени. Для Московии шансом избежать «сырьевой судьбы» было расширение торгово-экономических связей с Западной Европой на другой основе. Только такое движение позволило бы занять достойное место в концерте мировых держав.