Сам ЧК оправдывал свои фетишистские игры тем, что преклоняется не перед эсэсовцем, а перед собратом по профессии – доктором, хирургом, смелым экспериментатором, несправедливо обвиненном во всех смертных грехах. Почему все забыли о том, что тот, кого назвали Ангелом Смерти, попал в Аушвиц потому, что не мог вернуться на фронт из-за ранения, а свой Крест получил не за эксперименты над людьми, а за спасение этих самых людей из горящего танка в бою под Смоленском?
История – несправедливая сварливая тетка, которая без разбору навешивает ярлыки на незаурядных личностей, делая из гениев злодеев, а из величайших ученых гнусных садистов.
Чеслав застегнул верхнюю пуговицу кителя, посмотрел на себя в зеркало и решил, что оно слишком маленькое. Коменданту очень хотелось видеть себя в полный рост.
Вернувшись за стол, Корбут принялся перечитывать биографию своего кумира, уже испещренную пометками, сделанными красным карандашом.
ЧК в который раз поражался тому, насколько схожи его идеи с желаниями и устремлениями Йозефа Менгеле. Тот тоже интересовался физиологическими аномалиями и испытывая особую нежность к карликам.
– Овиц[12], – произнес Чеслав вслух. – Их фамилия была Овиц…
У него был свой карлик и даже парочка цыган. А карлики-близнецы, это… Комендант даже причмокнул от удовольствия. Хрустальная мечта. Гриша и его братец Вездеход стали бы идеальным материалом для эксперимента. У Менгеле ничего не вышло из-за того, что сшитые им близнецы умерли из-за заражения крови. Но сейчас ведь не сороковые годы прошлого столетия, а две тысячи тридцать третий год. Медицина шагнула далеко вперед. Может быть, он, Чеслав Корбут, и станет тем, кому удастся создать сиамских близнецов из двух отдельных особей? Что с того, что этот опыт не носит прикладного характера и в отличие от экспериментов отца не нацелен на удовлетворение ближайших нужд компартии?
Наука не знает границ, не имеет партийной принадлежности. Она не подвластна разным там полуграмотным Москвиным. Ее истинные адепты – пытливые умы, обгоняющее свое время, смелой рукой срывающие полог тайны с будущего!
Чеслав вскочил со стула, подошел к отдельному столу, отбросил белую салфетку и принялся перебирать свой хирургический инструментарий. Подражая Менгеле, он насвистывал какой-то опереточный мотив.
Сегодня будет принесена жертва идолу. Сегодня операционный стол превратится в алтарь, на котором… Кого он принесет в жертву науке?
Чеслав положил скальпель на стол. Черт! Что за шум? Они когда-нибудь успокоятся? Они когда-нибудь сделают что-то путное без его участия?!