И хотя Гертруда ни в чем не зависела от них, но, живя в одном доме, нетрудно найти повод для различных нападок. Никто, кроме Гертруды, не выдержал бы этих постоянных придирок. Она никогда и не надеялась на расположение миссис Грэм или Изабеллы, и когда они открыто стали выражать свою неприязнь, она старалась владеть собой и терпеливо переносить их уколы.
Но этим дело не ограничилось; ей готовились еще более тяжкие испытания.
Поняв, что все их выходки не приносят желаемого результата, Изабелла и миссис Грэм решили сменить тактику: они начали вымещать свою злобу на бедной Эмилии.
Надо было иметь очень черствое сердце, чтобы обижать Эмилию, всегда такую кроткую и деликатную. Да и случай для этого представлялся нечасто: вследствие своей слепоты она всегда держалась несколько отстраненно. Кроме того, и Гертруда не допустила бы ни малейшей дерзости по отношению к Эмилии.
Таким образом, приходилось действовать исподтишка.
Мистера Грэма не было дома: его вызвали по делам в Нью-Йорк. Присутствие супруга обычно сдерживало миссис Грэм, прекрасно знавшую, как нежно и глубоко он любит свою дочь и как важны для него покой и комфорт Эмилии. Его любовь, его внимание к дочери, а также преданность, которую проявляли по отношению к ней все обитатели дома, постепенно стали для миссис Грэм предметом острой зависти. Она ждала только повода, чтобы начать свои действия против бедной падчерицы.
Незадолго перед возвращением мужа миссис Грэм сидела вдвоем с Изабеллой; они старались убить долгие часы жаркого дня тем, что сплетничали обо всех своих знакомых. В это время принесли письмо от мистера Грэма. Пробежав его наскоро глазами, миссис Грэм обрадованно воскликнула:
— Хорошие вести для нас, дитя мое!
И она прочла вслух:
«Скучное дело, вызвавшее меня, почти закончено, и исход его очень благоприятен для моих планов и желаний. Я не вижу теперь никаких помех для нашего путешествия в Европу, которое может быть назначено на вторую половину будущего месяца; поэтому девицам следует начать готовиться. Передайте Эмилии, чтобы она не жалела расходов на себя и Гертруду».
— Он так говорит о мисс Флинт, — с насмешкой сказала Изабелла, — как будто она принадлежит к его семье. Я не вижу большого удовольствия в путешествии по Европе со слепой девицей и этой ее несносной компаньонкой; не понимаю, почему мистер Грэм вздумал тащить их с собой.
— Я с удовольствием оставила бы их дома, — поддержала ее миссис Грэм, — это было бы хорошим наказанием для Гертруды. Но оставить Эмилию! Грэм скорее поедет без правой руки.