— А я-то надеялся, что тебе уже, по крайней мере, двадцать три, ты достигла совершеннолетия и имеешь право выйти замуж. Неужели я ошибся? — спросил Фарина, заглянув в грустные глаза Франсиски накануне отъезда.
— Ошибся, — кивнула Франсиска. — Мой сын не переживёт моего замужества. Пока я не могу сообщить ему об этом.
— Но отвезти тебя домой я, по крайней мере, могу? — спросил Фарина.
— Нет, что ты! — испуганно откликнулась Франсиска. — Он ни в коем случае не должен знать, что я ездила с тобой! Всё это как-то разрешится, милый, но пока я не знаю как...
Фарина не стал ни на чём настаивать, давать советы и пытаться распорядиться ситуацией, которая была ему не совсем понятна. «Вот ещё одна неразрешимая коллизия, — усмехнулся он про себя, вспомнив Марию, с которой он виделся на днях, сочтя необходимым навестить её и познакомить с Франсиской. — Оказывается, богатым и красивым вдовам очень трудно выйти замуж!» Он решил, что с Маурисиу поговорит сам, как мужчина с мужчиной, и при необходимости поставит на место зарвавшегося молокососа. Франсиска будет его женой, он сделал свой выбор и никому не позволит вмешиваться! А Мария пусть решает свои любовные проблемы сама.
Мария страдала. Тони по-прежнему не смотрел на неё, и она чувствовала себя самой несчастной женщиной в мире. Свои горести она выплакивала на груди у Дженаро, и тот корил её за недомыслие.
— Как можно было так поступить, ума не приложу, — вздыхал он. — Мало того, что ты вызывающе вела себя на свадьбе моей племянницы, так ещё и Камилии такого наговорила, что она поссорилась с Тони и выставила его за дверь. Разве мужчина может вытерпеть и простить такое? Он должен принимать решение, а женщина должна ему подчиняться! Тони нечего делать с женщинами, которые своевольничают, мужчины таких не любят.
Дженаро читал нотации, Мария не слушала его и плакала, уткнувшись ему в плечо. Выговорившись, Дженаро принимался её утешать:
— Ты ещё найдёшь себе мужа, ты молодая, красивая, состоятельная. А Тони, он женат. Ты на него не надейся. У него своя планида. Я своего сына знаю, он человек гордый, ранимый, чувствительный.
Утешения Дженаро были хуже нотаций, но Мария была рада и им, лишь бы разговор шёл о Тони.
— Мне снилась моя бабушка Луиза, — сообщила она как-то Дженаро, сквозь слёзы. — Она упрекала меня за то, что я оставила её одну, сказала, что очень мучается... Этот сон лишил меня покоя. Я подумала, что, если она и впрямь жива? Я была тогда очень больна, поручила разыскать её Мартино, он послал на розыски своих людей, и они привезли известие о её смерти. Я поверила этому известию. А что, если никто не искал её? Что, если она влачит свои дни в нищете и болезнях, зовёт меня на помощь, а я тут купаюсь в роскоши и довольстве?