— Тогда я очень польщен! — Леандру изучающе посмотрел на новую знакомую.
Клаудия сразу смутилась и покраснела. Молодой человек вызывал в ней смутное, но приятное волнение. В голове тут же непроизвольно возникла главная женская мысль: «Интересно, он женат?»
— Клаудия! Так что с Назаре? Очередной приступ эгоизма? Или она боится, что сегодня я останусь ночевать у Эдгара? — спросила Изабел. — Почему такая срочность? У нас в ресторане работать некому! Столько посетителей!
— На самом деле все достаточно серьезно, Изабел! Она вернулась совершенно разбитая. Сказала, что на нее напала шайка малолеток, а когда я захотела вызвать «скорую» и полицию, заругалась на меня и потребовала привезти тебя. Сейчас она сидит в своей комнате и никого к себе не пускает.
— Извини, Леандру! — заторопилась Изабел. — Передай, пожалуйста, брату, что я вынуждена была срочно уехать домой! — И девушки кинулись в сторону такси.
Дженанни замерла от удивления, когда увидела, как Назаре, спрыгнув с подножки муниципального автобуса, поковыляла в сторону дома, с трудом волоча за собой большой кожаный саквояж.
«Интересно получается! — подумала она. — Похоже, в этой сумке что-то очень ценное, раз она не рассталась с ней, несмотря на свое плачевное состояние».
Лицо Назаре представляло собой один сплошной синяк. Лоб был поцарапан и испачкан кровью. Одежда порвана.
Дженанни дождалась, когда Назаре войдет в дом, и устроилась на ближайшей лавке, чтобы вести наблюдение за входной дверью. Буквально через пять минут из дома выскочила взволнованная Клаудия и поймала такси. «Ага, пора пойти проверить подругу!», — решила она и подошла к двери.
Ей пришлось несколько раз позвонить, прежде чем на пороге появилась разгневанная Фауста:
— Ноги моей больше не будет в этом доме! — крикнула она и, сопя от обиды и негодования, стала спускаться по ступенькам, волоча за собой две тяжелые полосатые сумки.
— Что случилось? — участливо поинтересовалась Дженанни.
— Моя хозяйка спятила. Сначала пришла возбужденная и впервые в жизни поцеловала меня. Сказала, что «моя рожа не дала ей умереть». Я, правда, ничего не поняла, но так расчувствовалась, что захотела помочь поднять ей наверх тяжелый саквояж...
— И что?
— А потом, как всегда! Наорала, надавала оплеух и послала меня неприлично сказать куда! — пожаловалась Фауста.
— Может, мне удастся ее успокоить? — предположила Дженанни и беспрепятственно вошла в дом.
Она поднялась по широкой лестнице и направилась к спальне Назаре. Дверь комнаты была закрыта. Дженанни присела на корточки и заглянула в замочную скважину.