– Вот наглец! – возмутился Хануман, на этот раз неподдельно. – Эдак ты скоро скажешь, что такие, как я, будут работать на посылках у таких, как ты.
– Это вряд ли. Боги есть боги, смертные есть смертные. Высшие существа всегда будут пытаться навязать нам свою волю, просто в силу того, что мы по земле ходим, а они на вершинах горних возлежат. Но если ты и дальше будешь сидеть в этой конуре, шутить свои шутки и выбирать, к кому бы примкнуть, то от нас скоро отличаться точно ничем не будешь. Хотя нет, вру. Будешь. От меня – точно. Потому что я уже избран одной из тех, кто скоро вернёт себе силу и власть. Я не встану рядом с её троном, но займу место неподалёку от него. И вот тогда я вспомню этот день, этот зал и этот разговор. Может, даже попрошу её, чтобы ты выполнил пару моих поручений. За окороком мне в трактир сбегал или пивка принёс. Так что я, как и моя подруга, плюю на тебя. Ты – никто. И ничто. Твоя власть кончается вон за той дверью, именно поэтому ты нос за неё высунуть боишься.
И я плюнул в его сторону, правда, попал в одного из железных болванов, что немудрено – они вот-вот начнут нас крошить в капусту.
– Стойте, – неохотно произнёс Хануман и щелкнул пальцами.
Кролина шумно выдохнула, опасливо покосилась на меч, зависший прямо над её головой, и прошептала:
– Ты чёртов псих, Хейген. Не буду я тебя искать в реале. Я тебя боюсь теперь.
– Он не псих, а редкостный хам, – расслышал её слова бог. – А ещё склонен к нелепым и пафосным речам, которым грош цена. Они хороши только для скверно сложенных баллад, которые любят петь дикие северяне. Но, как это ни неприятно признавать, всё-таки он кое в чем прав. Ну, говори.
– Мне надо знать, где находятся развалины храма Тиамат, – выдав самую застенчивую улыбку, безмятежно произнес я. – Ты же наверняка это знаешь?
– Наверняка знаю, – согласился Хануман. – Но я хотел услышать от тебя другое. Что ты там говорил про богиню, трон и всё такое прочее?
– Твои родственнички там, наверху, уже вовсю власть пилят, – я потыкал пальцем в направлении потолка. – Кто-то лидирует, кто-то отстаёт, но никто не стоит на месте. Мало того – они уже добрались до делёжки людской веры. Вот и рассуди – когда пирог будет съеден и победитель отряхнёт со своих ног пепел побеждённых, что он сделает первым делом?
Хануман молчал.
– Правильно. Он начнет разбираться с теми, кто мог ему помочь, но не стал этого делать. А ещё с теми, кто в перспективе может оказаться для него соперником. В обоих случаях этим «кем-то» окажешься ты.
– Вон та подвеска, – сказал внезапно бог… Хотя – какой он бог? Божок. – Второй ряд, третья слева.