— Только если они не «божественные», — поддела я.
— Разумеется, — с напускной серьезностью отозвался Каперс. — Вот если тебя вдруг примут в пантеон тотализатора, то будет тебе и тигр, и маршрут какой пожелаешь…
— И капибара посговорчивее.
— Ну у тебя и запросы! — притворно ужаснулся он. — Да такие чудеса даже ради богов не случаются!
Не сдержавшись, я захохотала.
К Жимвинским болотам мы вышли уже в темноте. Быстро натаскали веток — влажных и мшистых, ибо других не было, — и послушно замерли, дожидаясь, пока Каперс поставит защитный купол. Потом общими усилиями подтянули бревно, покрытое мягкой зеленью, к будущему костру. Каперс с помощью магии высушил и поджег ветки, и теперь их громкий треск слышался на несколько шагов вокруг.
Зарывшись в нутро мешка, я выудила оттуда вяленое мясо, кусок сыра и несколько ломтей уже подсохшего хлеба. Поделила нехитрый ужин поровну и раздала спутникам. Диара тут же соорудила себе некое подобие бутерброда и с наслаждением впилась в него зубами. Каперс проигнорировал оставленную возле его бока еду.
Я пожала плечами и вернулась к бревну. Нашла подходящую веточку, очистила ее от сучков и тонкой коры и нанизала свою порцию ужина на импровизированный шампур. Однако стоило мне протянуть «шашлык» над огнем, как сбоку раздался низкий протяжный вой.
Диара взвизгнула, а я напряглась.
— Что это было? — спросила обеспокоенно.
— Не что, а кто, — мягко поправил хранитель и спокойно, словно ничего жуткого под боком не выло, пояснил: — Недавно вылупившиеся дариоки. Злятся: чуют наше присутствие, а подобраться не могут.
— Очень информативно. — Я передернула плечами.
Дариоки вновь завыли, на этот раз сзади. Потом опять сбоку.
— Разгрузочный день, граждане! — раздраженно крикнула я в темноту болот.
Каперс качнул головой.
— Не дразни их.
— Твой барьер выдержит?
— Конечно.
— Тогда… — Я снова повернулась в темноту. — Обломитесь и худейте! — закричала еще громче.
Дариоки снова завыли. На этот раз обиженно и жалостливо.
— Кажется, они не рады вынужденной диете.
— Еще бы, — Каперс хмыкнул. — Не будь здесь купола, они бы, не разбираясь где кто, в один присест сожрали хранителя, человека и кайатиру.
Странным образом в моей голове это прозвучало как «холодец, буженину и пирожное» — довольно нелепое сочетание, если задуматься.
— Айгеровские хрюшки, — буркнула я и перевернула «шашлык» — одна его сторона уже подрумянилась.
Закончив с ужином — Каперс к еде так и не притронулся, — мы стали укладываться на ночлег. Диара испуганно втягивала голову в плечи, тряслась как осиновый лист, но упорно отказывалась уходить спать к краю защитного купола. Даже крик хранителя не возымел эффекта. В итоге, поняв, что эти двое могут препираться до самого рассвета, я вмешалась и разрешила кайатире спать рядом, за что тут же была стиснута в объятиях.