Точно так же не регламентирована строго кубатура строений и количество их на участке.
Остаётся сказать, что кооператив наш называется «Творчество». Живут здесь преимущественно артисты, художники, музыканты, литераторы. Нет, от народа интеллигенция не отгораживается. Слабых сил её и тощих сберкнижек не хватило, чтобы освоить отведённую территорию – пришлось в самом начале кликнуть варягов. И всё же прослойка творческих работников, людей, не лишённых фантазии и вкуса, достаточно велика. Поэтому горремстроевский стандарт основательно разбавлен у нас всевозможными блиндажами, избушками на курьих ножках, саклями, русскими теремками в петухах, индийскими вигвамами, пизанскими башнями. Весело и нарядно глядит наш посёлок. Здесь предпочитают камины печкам, цветы – огурцам, джинсы – юбкам, бутафорские оградки – мощным тесовым заплотам.
И последнее. Свидетельствую: почти не видно следов явного воровства. Конечно, формула «хочешь жить – умей вертеться» проглядывает – сквозь древесноволокнистые плиты, тарную дощечку и другой немагазинный стройматериал. Но следов грубого воровства нет.
Мелочь, как говорится, а приятно.
Строительство
Савелию Прыглову следует поставить памятник при жизни. Или тому другу Савелия, который пригласил его когда-то на именины. В крайнем случае – милиционеру, реквизировавшему у Прыглова мускатный орех. Так считает всё наше семейство.
Ведь не случись с Прыгловым этот конфуз, он не продал бы нам дачу. И тогда мы, точно, сварились бы в городе. Сварились бы, спеклись, задохнулись. Потому что в городе душно, в городе пыльно, в городе совершенно нечем дышать, ибо воздух здесь отравлен.
То есть он всегда был отравлен, но раньше мы как-то не обращали на это внимания. Мы даже довольно легко пережили прошлое лето, неимоверно жаркое – когда два месяца подряд температура не опускалась ниже тридцати трёх градусов, плавился асфальт, пересыхали фонтаны и в начале июля скукоживались листья на деревьях.
Но тогда у нас не было дачи. А теперь есть. И теперь, когда мы возвращаемся в город, тёща уже в электричке начинает зажимать нос платочком. Она выразительно закатывает глаза, а потом устремляет взгляд на окружающих: чувствуете, дескать, а? Чувствуете? Жена и свояченица понимающе кивают: да, хоть противогаз надевай! Свояк и тот отрывается от детектива.
– Что? – весело спрашивает он. – Бензончиком потянуло?
Свояк потому весел, что сам он различия между городским и дачным воздухом не ощущает. Обоняние у него давно атрофировалось, он с одинаковым удовольствием вдыхает, по собственному выражению, «и озон, и бензон». Остальные же чувствуют себя в городе разбитыми. Состояние это охватывает нас в воскресенье вечером и не покидает где-то до четверга-пятницы.