На другой день после похорон Артамоновы делили материнское наследство. Делила, по праву старшей, сестра. Она же где-то и разузнала про этот обычай: после смерти человека полагается каждому из близких отдать какую-то его вещь. Себе сестра взяла вязаную кофту. Дочери ее, племяннице Артамонова, достались маленькие серебряные сережки, которые мать, проколов когда-то давно уши, так ни разу и не надела. Оксана получила кашемировый цветной платок. Миха – любимую книгу бабушки, роман «Жизнь Нины Камышиной» писательницы Елены Коронатовой.
Наконец сестра сказала:
– А это, Тима, тебе, – и двумя руками, как-то уж очень торжественно, протянула ему толстую тетрадь в черных дерматиновых корочках.
Вот когда Артамонов заплакал. Взял тетрадь, ушел на кухню, стоял там и молча плакал, сжимал прыгающие губы – не мог удержать…
Он знал, что в этой тетради. Не понимал только – когда же она успела-то?
Примерно с год назад он приезжал к брату в деревню. Мать тогда жила у Константина. Приехал он не один, с товарищем, местным, новокузнецким, журналистом. Ну, истопили баньку, попарились, сели за стол. Мать – она в тот раз неплохо себя чувствовала – расхрабрилась, выпила с мужчинами рюмочку. Оживилась, похорошела даже как-то. Она вообще обладала способностью – природной, не намеренной – легко меняться. С ровней, с бабами, старухами – одна. А в кругу людей потоньше (хотя в чем она, тонкость-то? Ну хотя бы так сказать – пограмотнее) вдруг подтянется, построжеет – прямо этакая комсомолка двадцатых годов. Еще волосы ей, теперь уж совсем белые, помогали: она всегда носила городскую короткую стрижку.
Журналист, бойкий человек (матери он сразу начал говорить «мамуля»), принялся нахваливать хозяйские разносолы.
Мать заскромничала:
– Да какое уж тут угощение. Это вам в охотку. Да после баньки, после стопочки. Мы, сынок милый, люди не богатые. Никогда и не были богатыми-то. С отцом-покойником ничего не накопили и детей этому не сумели научить.
Журналист, от изумления будто бы, даже вилку положил. И вскинул подбородок. Это он очень хорошо сыграл.
– Кто бедный? Ты, мамуля, бедная?.. Да ты же богачка! Твое богатство ни в какие шифоньеры не упрячешь. Вот оно, вокруг тебя! – Он повел рукою. – Смотри, каких орлов воспитала? – («Орлы», правда, сидели сутулились – один доходнее другого. Но гостя распирало великодушие.) – Твоего Тимофея вон за границей даже читают. В Испании! Ты хоть знаешь про это?.. А Константин? Первый здесь человек. Не смейся, не смейся – первый! Ты думаешь, председатель первый? Нет – он! – Журналист картинно указал на Константина. – Он разумное сеет. Из хулиганья здешнего людей делает. Я вон видел, как с ним на улице-то… каждый встречный – мое почтение!..