— Да ее никто и не судит. С чего это ты вдруг так расчувствовалась? У Жанеты какие-то неприятности? — спросил Шику.
— Нет, у нее все по-прежнему. Просто мы с ней говорили, она вспоминала Варгаса. И я впервые поняла, какое это тяжкое горе — навсегда потерять любимого человека. Не так, как я потеряла тебя, а... Ну, ты все понимаешь...
Лусия Элена смахнула навернувшиеся на глаза слезы, и, обхватив обеими руками голову Шику, взволнованно заговорила, глядя ему в глаза:
— Ты только живи, пожалуйста! Не уходи совсем. Можешь не любить меня, не знаться со мной, но только будь жив!
— Да что с тобой сегодня? — обнял ее Шику. — Я жив, и не собираюсь помирать. С чего ты так разволновалась, глупенькая?
Оттого, что он заговорил с ней нежно и ласково, как с Констансиньей, Лусия Элена растрогалась и заплакала.
Шику осторожно стал вытирать ее слезы своей ладонью, а потом поцеловал ее — в глаза и... в губы.
Лусия Элена притихла, втянула голову в плечи как воробышек. И Шику стало нестерпимо жалко ее. Сколько лет она хранила ему верность без каких-либо шансов на взаимность! Срывалась, делала глупости, пытаясь вернуть его любовь. Потом практически смирилась с поражением, но не отступила от него — своего любимого. И в трудную минуту оказалась рядом с ним именно она, Лусия Элена, а не какая-то другая женщина. И даже когда он дрогнул, перестал писать, она сделала невероятное усилие — прежде всего над собой, чтобы спасти его. И ведь спасла! Вернула его к активной, полнокровной жизни! А он...
А он принял все это как должное. Поблагодарил, правда, в присутствии дочери, похвалил в присутствии Раула. Но разве этого она ждала от него и ждет до сих пор? И разве Шику не известно, как истосковалась она за все эти годы по элементарной мужской ласке? И так ли уж убудет с него, если он приласкает ее пусть не из любви, из жалости, из уважения, которого она заслуживает?..
Впервые за много лет Лусия Элена оказалась в одной постели с Шику без каких-либо ухищрений со своей стороны. Ни снотворного, ни приворотного, ни какого-либо другого зелья она ему не подливала, все произошло само собой — как продолжение их доверительного разговора, как нечто естественное и... обыденное.
Да, именно обыденное, потому что не было ни страстных поцелуев, ни взаимных любовных признаний, ни того ощущения полета, который остался в памяти Лусии Элены от прежних счастливых ночей, проведенных с Шику.
Теперь он спал, безмятежно разметавшись на кровати, а она лежала с краешку, оцепенело, глядя в ночную иглу, которая постепенно становилась все прозрачнее и светлее.