Алекс ушел, еще раз пообещав хранить тайну.
А Отавиу, приняв обезболивающее, попытался уснуть, но не смог. Перед его глазами проплывали картины той давней роковой ночи, и он явственно слышал голос своего отца:
— Сан-Марино отнял у нас все, — говорил, тяжело дыша, Григориу Монтана. — Подлил мне в лекарство какую-то гадость, и я в невменяемом состоянии подписал доверенность, которую он заранее заготовил. А теперь вся наша собственность официально перешла в его руки. Так он заплатил за все то добро, что я для него сделал!.. Но ты в нищете не останешься: у меня есть счет в швейцарском банке, о нем никто не знает... Запомни номер: 1-9-5-8-2-0-0-1. И еще... Сан-Марино состоит в тайной любовной связи с твоей женой! Я перехватил письмо Евы к нему. Оно лежит на моем столе, в шкатулке...
— Сан-Марино ответит за все! — сказал тогда Отавиу, и теперь лишь повторил эту клятву, данную отцу незадолго до его смерти.
После рождения ребенка Бетти несколько месяцев пребывала, словно во сне. Кормила малыша грудью, пеленала его, гуляла с ним на свежем воздухе, и больше ничто ее не интересовало. Малыш поглотил все ее помыслы, желания, и вообще всю ее жизнь. Арналду она к себе не подпускала, спала в детской, а он маялся на супружеском ложе один и поносил последними словами всю эту семейную жизнь.
Врач, наблюдавший Бетти и ребенка, объяснил Арналду, что у его жены послеродовая депрессия, которая скоро пройдет, если проявить такт и терние. Поэтому Арналду терпел. К счастью для него, это продолжалось недолго. Бетти благополучво вышла из депрессии, но тут начались новые проблемы: она слишком рьяно принялась наверстывать упущенное.
Однажды вечером Гонсала вернулась из салона красоты, который они с Флорой не так давно открыли, и не узнала своего дома.
— Что здесь происходит? — растерянно спросила она у Ирасемы, и та с нескрываемой злостью доложила:
— А это молодая госпожа возомнила себя полновластной хозяйкой: приказала устроить ремонт и полностью заменить мебель. Я не знала, что она с вами даже не посоветовалась, а то бы сразу вам позвонила.
Гонсала была уязвлена, однако не стала высказывать этого перед прислугой.
— Ремонт здесь надо было сделать давно. А тебя я попрошу не говорить в таком тоне о моей невестке, - осадила она Ирасему.
— Да мне за вас обидно! Вы всю жизнь создавали этот дом, а она заявляет, что у него нет своего лица!
Гонсала на мгновение вернула себя в то время, когда Жила здесь с Антониу, и ей вдруг стало ясно, что имела в виду Бетти.
— У этого дома всегда было не лицо, а маска, — с горечью признала она. — И тут Бетти права, дай Бог, чтобы у нее получилось то, чего я так и не смогла сделать.