Лидия, как человек искушенный в психологии и просто как тонкая женщина, и без его признания поняла, что для Шику, хоть он и говорит о Жулия в прошедшем времени, дочь Отавиу Монтана по-прежнему представляет большую проблему, что он заинтересован в ней, эмоционально на нее настроен. Поняла она и другое: отношения с Жулией, с которой они за долгое лечение Отавиу стали подругами и которую она прекрасно понимала, не могли быть гармоничными, слишком та была импульсивной и эмоционально неуравновешенной. Но она не стала задавать лишних вопросов на эту тему и только приняла к сведению новую информацию.
Уточнив еще кое-какие детали, Лидия поблагодарила Шику за исчерпывающие сведения.
— Вы необычайно памятливы на подробности, — отметила она.
— Это у меня профессиональное, — отмахнулся Шику, — я как-никак журналист. А вы необыкновенно дотошны, — сделал он ответный комплимент и тут же рассказал о своем опыте общения с другим психотерапевтом, которому поручал свою матушку и бывшую жену.
Разговор невольно перешел на бывших мужей и жен, а следом и на детей. Проблемы подростков волновали обоих и поэтому очень сблизили самих собеседников.
Прощаясь, Шику сказал совершенно искренне:
— Необыкновенно рад возобновившемуся знакомству, надеюсь, что оно продолжится.
— Я тоже буду, рада продолжить наше знакомство, — ответила Лидия с той же искренностью.
Честно говоря, Шику произвел на нее необыкновенно приятное впечатление. Если бы она была молоденькой девушкой, то она сказала бы себе, что влюбилась. Но она была зрелой, опытной женщиной и пообещала себе:
— У меня с ним будет роман!
К Сан-Марино она поехала на следующий день со счастливым чувством предвкушения каких-то необычайных, приятных перемен.
Сан-Марино хотел еще меньше, чем Шику, чтобы Лидия углублялась в изучение методов психиатрической лечебницы. Усадив Лидию в кресло и расхаживая сам по кабинету, он принялся сокрушаться о поспешно принятом решении, которое, как оказалось, пошло его другу во вред.
— Ну не стоит так огорчаться, — принялась успокаивать его Лидия, — окончательного диагноза я еще не поставила, но очень надеюсь, что он поправится.
— А я уже потерял надежду, — с вздохом сказал Сан-Марино. — Его поведение необъяснимо. То он как невинный младенец, то вдруг опасен и агрессивен. Когда я помог, его дочери определить Отавиу в клинику, я, признаюсь честно, больше думал о его семье, чем о нем самом, и теперь страшно раскаиваюсь в этом.
— Думаю, что сумею понять схему его поведения, ведь все мы действуем по схемам, только разной сложности. Сеньор Отавиу не исключение.