- Лунинское? – вскинулась Элиза. – Оно-то меня и интересует прежде всего.
- Ну да. Этих, которые канцлера убивали. Да знаете вы эту историю, барышня! Это ж позорище на всю империю было!
- Да. Знаю. Позорище, - глухо повторила за ней Элиза. - Его еще не купили?
- Н-нет, - секретарь посмотрела в заявку, которую заполнила Элиза для получения доступа к документам, и слегка побледнела.
- Давайте бумаги, - велела Элиза.
- Наследникам еще скидка полагается… - пролепетала дама.
Элиза смотрела на сухое описание замка и поместья – площадь построек, степень разрушения, жалкие цифры дохода с винодельни, и понимала, что, возможно, повторит судьбу прабабушки, одиноко состарившейся в фамильном замке.
«Я – Лунина, - хмыкнула про себя Элиза. – Это мой замок. Там живая вода, там жизнь для Пьера, там уплата моего ему долга… А еще он просто мой. Хочу Лунный замок. Я ничего не получила на День рождения, а ведь он был совсем недавно».
После Гнездовского карнавала и всего, что было позже, в душе Элизы что-то сдвинулось. Она не смогла бы объяснить, что именно, но теперь она чувствовала – можно. Можно пользоваться всеми доступными средствами, чтобы достичь цели. Она не заложница чьих-то планов, чести, обязательств и старых обещаний. Она – сама по себе, и имеет полной право позаботиться о собственном будущем.
Пьер говорил – будь счастлива. Вот она и постарается.
Был еще один важный момент. Имперское земельное управление точно не отчитывается Церкви. Так что, заговорщики нескоро узнают, куда подевалась госпожа Лунина-Румянцева.
***
Издалека, с дороги, Лунный замок казался прекрасной игрушкой на высоком холме. Сверкали на солнце заснеженные крыши башен, тонкой иглой блестел невесть как сохранившийся флюгер, гранитные стены древней крепости смотрелись единым монолитом, мощной твердыней, не тронутой веками заброшенности.
Не хватало только флагов, пения труб и почетного караула, встречающего новую хозяйку. Но пока единственным признаком жизни был вьющийся дымок над караулкой у ворот.
Вблизи стали видны заколоченные окна, полуразвалившаяся стена, проржавевшие цепи подъемного моста и обмелевший ров, не способный остановить даже некрупную козу. На валу как раз паслась парочка, выкапывая из-под снега траву и мох.
Доски моста, к счастью, не прогнили. Но Мишка все равно на всякий случай остановил карету на пятачке перед въездом и пошел вперед, проверить, выдержат ли они тяжелый экипаж.
Элиза приоткрыла дверцу кареты. Вдохнула полной грудью необыкновенно чистый воздух предгорий. Пахло уютным дымом домашней печи, чуть пригоревшей кашей, старыми камнями, снегом… и чем-то неуловимым, тонким, неясным, как тень надежды или воспоминания.