Хэл крикнул шканечному:
– «Чайка» с наветренной стороны!
И его отец тут же повернулся и уставился на восток.
Сэр Фрэнсис заметил очертания корабля Буззарда, черный силуэт на фоне темного еще неба, и поднес к глазам тонкую подзорную трубу. Хэл почувствовал гнев отца в том, как напряглись плечи сэра Кортни, и в том, как он резким движением сложил инструмент и тряхнул гривой черных волос.
До истечения этого дня между двумя капитанами состоится разговор. Хэл усмехнулся себе под нос. Железной волей и острым языком, кулаками и саблей сэр Фрэнсис наводил ужас на всех, на кого обращал гнев, – даже рыцари, братья по ордену, благоговели перед ним. Хэл лишь порадовался, что сегодня отец разозлился на кого-то другого, не на него.
Он посмотрел вдаль, за «Чайку Мори», изучая горизонт, который все ярче вырисовывался в свете наступавшего дня. Он не нуждался в подзорной трубе для помощи своим молодым глазам, тем более что лишь один этот дорогой инструмент имелся у них на борту. Хэл различил другие паруса там, где им и следовало находиться, – крошечные светлые пятнышки на фоне темной воды. Два полубаркаса держались на своих местах, как бусинки в ожерелье, растянувшемся на пятнадцать лиг по обе стороны от «Леди Эдвины». Они являлись частью той сети, которую широко раскинул отец Хэла, чтобы поймать в ловушку голландцев.
Полубаркасы представляли собой открытые суда, на каждом из которых находилась дюжина тяжело вооруженных людей. Когда в этих лодках не было нужды, они могли нарушить строй и подняться на «Леди Эдвину». Сэр Фрэнсис регулярно менял их команду, потому что никто – ни крепкие парни из юго-западной части Англии, ни валлийцы, ни даже еще более выносливые бывшие рабы, составлявшие большую часть его команды, – не могли долго выдержать условия на маленьких судах, а им нужно было оставаться готовыми к битве, когда придет момент.
Наконец холодный дневной свет разлился вокруг: солнце поднялось над восточной частью океана. Хэл слегка упал духом, обнаружив, что в океане нет и следа чужих парусов. Как и в предыдущие шестидесят пять рассветов, голландцы не появились.
Потом юноша посмотрел на север, в сторону могучей массы суши, что притаилась на горизонте, как некий огромный каменный сфинкс, темный и непостижимый. Это и был мыс Агульяс, или Игольный мыс, – самая южная оконечность Африканского континента.
– Африка!
Один только звук этого мистического названия, сорвавшегося с губ Хэла, заставил побежать по его коже мурашки, шевельнуться густые темные волосы на затылке.
– Африка…
Не занесенная на карты земля драконов и прочих тварей, пожиравших человеческую плоть, мир темнокожих дикарей, которые тоже питались людьми и носили их кости вместо украшений…