Потом пришло время знакомить их с английскими длинными луками. По сравнению с ними собственные луки амадода были короткими и маленькими; воины с подозрением косились на шестифутовое оружие, осторожно дергая массивную тетиву и качая головами. Хэл взял лук у одного из них и наложил стрелу. Потом посмотрел на одинокую черно-белую чайку, парившую высоко над грот-мачтой.
– Если я собью эту птицу, съедите ее сырой? – спросил он.
Воины загрохотали смехом, услышав шутку.
– Да я ее с перьями съем! – выкрикнул один самоуверенный верзила по имени Ингве – Леопард.
Хэл плавным движением натянул тетиву и пустил стрелу.
Стрела промчалась по дуге, сопротивляясь ветру, и воины изумленно закричали, когда она пронзила белоснежную грудь чайки и широкие крылья сложились. Птица перевернулась в воздухе и упала на палубу к ногам Хэла.
Один из амадода схватил ее, и пронзенное стрелой птичье тельце стали передавать из рук в руки под недоверчивое бормотание.
– Эй, не обдирайте с нее перья! – предупредил Хэл. – Вы испортите ужин Ингве!
С этого момента любовь воинов к длинным лукам превратилась в страсть, и через несколько дней они уже стали лучниками чистейшей воды. Когда Хэл спустил на волны пустой бочонок для воды и тот поплыл на канате в кабельтове за кармой корабля, амадода принялись стрелять в него, сначала поодиночке, потом группами, как английские лучники. Когда бочонок вытащили на палубу, он стал похож на дикобраза, и воины вернули по семь из каждого десятка выпущенных в него стрел.
Только в одном деле амадода не проявили способностей: в умении обращаться с большими бронзовыми кулевринами. Несмотря на все угрозы и насмешки, которыми осыпал их Эболи, он не смог заставить их подойти к пушкам иначе, как со сверхъестественным страхом. Каждый раз, когда слышался залп, они выли:
– Это колдовство! Это небесный гром!
Хэлу пришлось по-новому распределить команду – так, чтобы батареи обслуживали белые матросы, а амадода управлялись с парусами и составляли абордажную команду.
Неподвижная полоса высоких облаков в двадцати лигах впереди обозначала остров Занзибар. Кокосовые пальмы, словно кружева, обрамляли белый песок залива, но массивные стены крепости по белизне не знали себе равных – они ослепляли, как ледники, сверкающие на солнце. Миновало столетие с тех пор, как эту цитадель построили португальцы, и лишь десять лет назад она обеспечивала господство этой страны на торговых путях всего восточного побережья Африканского континента.
Но потом османские арабы под началом короля-воина Ахмеда эль-Гранга, Леворукого, явились сюда на своих боевых каботажных судах-дау, напали на португальцев и уничтожили весь их гарнизон. Эта потеря стала началом упадка португальского влияния на здешних берегах, а Оман занял их место как главная торговая держава.