Ревела скотина, плакали дети, испуганно кудахтали куры, слышались людские голоса — сердитые, бранчливые, ласковые…
Подпольная ячейка собралась поздно и далеко не в полном составе: сразу нельзя было всех разыскать — люди разбрелись кто куда. Одни прятали добро, другие — скотину, третьи сами убежали в лозняк, потому что известно, власть никогда никому такого еще не прощала. Не было Проца, Судника и еще нескольких человек. Судник, правда, не появлялся и днем — экзекуция его обошла.
— Что будем делать дальше? — Гураль обвел взглядом собравшихся.
— Есть какие-либо известия? — спросила Софья.
— Известий никаких, но без них ясно: расправы не миновать. Экзекутор убежал, а солтыс галопом погнал к гмине. К утру жди полицию.
— Так…
Наступившее молчание гнетом легло на сердца.
— Встретить, чтобы и дорогу сюда забыли, — наконец оборвал тишину Жилюк.
Он не видел в темноте ни удивленно-вопросительных взглядов, ни насмешки на устах кое-кого.
— То есть как?
Андрон не спешил.
— Тебе, Андрон, прежде всех нужно куда-то спрятаться, исчезнуть, хоть на несколько дней, — сказал Гураль. — Кого-кого, а тебя не пощадят.
— Убегу я, семья останется, — вслух рассуждал Андрон. — Село же никуда не денется. Я вот так думаю: кары нам не миновать, но просто так не дадимся.
— А кто же не так думает?
— Вот я и говорю: преградим дороги боронами, чтоб полиция хоть коней покалечила, а там уж наша работа. Засядем.
— Дело говорит Андрон! — послышались голоса.
— Когда-то так в Хмелярах сделали, а полиция ночью на полном ходу…
Гураль выжидал: уже раз погорячились сегодня — хватит. Лучше обдумать.
— Правда! — загорелся он наконец. — А там, коли что, мы с хлопцами из каменоломни поможем… Надо защищаться.
— Но помните, — вставила учительница, — больше выдержки. В бой не вступать… по возможности, конечно. Со мной держите связь через Андрея или Яринку Жилюкову.
— Хорошо.
— А сейчас — к делу. Надо оповестить остальных. Ты, Андрон, укажи, куда именно свозить бороны.
— Да куда же? К перекрестку.
— Ага, там удобнее всего…
— Хорошо. А ты, Устим, готовь каменщиков и жди сигнала.
— Ясно.
— Тогда айда… Скоро рассвет.
Вот и настала, Устим, твоя пора. Пришел судный день, когда надо сдать партийный экзамен на жизнь или на смерть.
Утро принесло неизвестность. Глушане ждали бури, а вместо этого легонький ветерок ласкал их загрубелые в работе и горе лица, нежно овевал разгоряченные последними событиями души. Он дул с юга, с волынских и подольских невысоких холмов, и нес с собой запахи сенокоса, далеких жатв… Под его неслышными вздохами задумчиво покачивались высокие стены за Припятью, тихо и грустно шелестели пожелтевшие травы…