Выслушав новости, он поджал губы:
– Плохи дела, сэр.
– Очень плохи, Дживс.
– Я этого боялся, сэр.
– Да? А я нет. Я был уверен. Тос должен был отлупить Себастьяна. Я на это рассчитывал. Вот что делает с человеком страсть к деньгам. Какой меркантильный век, Дживс. Будь я мальчишкой, я бы с радостью пожертвовал пятью фунтами, чтобы всласть отлупить такого ангелочка, как Себастьян. И ни секунды не считал бы, что пустил деньги по ветру.
– Вы ошибаетесь, сэр, трактуя таким образом побуждения мастера Томаса. Подавляя свои естественные порывы, он руководствовался отнюдь не желанием выиграть пять фунтов.
– Как это?
– Я установил истинную причину тех перемен, которые произошли в характере мастера Томаса, сэр. Честно скажу, я опешил.
– Что же это за причина, Дживс? Религия?
– Нет, сэр. Любовь.
– Любовь?
– Да, сэр. Мастер Томас мне в этом признался, когда мы с ним беседовали в холле сразу после обеда. Сначала разговор зашел о всякой всячине, потом мастер Томас вдруг сильно покраснел и, немного поколебавшись, спросил, считаю ли я, что мисс Грета Гарбо самая прекрасная девушка на свете.
Я схватился за голову:
– Дживс! Только не говорите, что Тос влюбился в Грету Гарбо.
– Именно, сэр. К несчастью, так и есть. Мастер Томас дал мне понять, что это чувство постепенно в нем разгоралось, а последний фильм с ее участием решил дело. Голос у мастера Томаса дрожал от избытка чувства, которое нельзя истолковать иначе как любовь. Из высказываний мастера Томаса я понял, что он намерен теперь до конца жизни стараться вести себя так, чтобы быть достойным мисс Греты Гарбо.
Это был нокаут. Это был конец.
– Дживс, это конец, – сказал я. – Бонзо теперь отстает на добрых сорок баллов. Только какая-нибудь исключительно безобразная выходка может помешать Томасу получить приз. Но сейчас ничего такого от него, похоже, не дождешься.
– Да, подобная возможность представляется весьма маловероятной, сэр.
Я задумался.
– Дядюшку Томаса хватит удар, когда он вернется и узнает, что Анатоля больше нет.
– Да, сэр.
– Тете Далии придется испить горькую чашу до дна.
– Да, сэр.
– А если посмотреть с чисто эгоистической точки зрения, то мне уже никогда не приведется есть самые вкусные на свете блюда, если, конечно, Снеттишемы не пригласят меня как-нибудь вечерком на ужин. Но подобная возможность также представляется весьма маловероятной.
– Да, сэр.
– Остается только одно – мужественно смириться с неизбежным.
– Да, сэр.
– Как аристократ времен Французской революции, которого везут на казнь. Надменная улыбка. Гордо поднятая голова.
– Да, сэр.