Этот фильм получил пять “Оскаров”, в том числе за музыку композитора Мориса Жарра. Сочиненная им для саундтрека “тема Лары” вошла в обойму самых знаменитых мелодий ХХ века. Сам же фильм занимает восьмое место в списке наиболее коммерчески успешных кинопроектов всех времен и народов. Правда, серьезные критики отзываются о нем с поджатыми губами, обвиняя в ощутимом привкусе китча.
Подобного рода претензии и сомнения преследуют и произведение Пастернака. Причем их стали высказывать сразу же после того, как автор начал читать отрывки из романа первым приглашенным слушателям. И продолжают повторять до настоящего времени.
Известны язвительные нападки на “Живаго” Владимира Набокова. Я слышал весьма неодобрительные отзывы о романе от Анны Андреевны Ахматовой и Иосифа Бродского. В чем суть этих претензий?
Если попытаться их суммировать, сводятся они вот к чему. “Доктор Живаго”, претендующий быть реалистическим, достоверным отображением эпохи, таковым не является. Слишком много тайн, чудесных совпадений, роковых встреч и расставаний. Вдобавок все это изложено стертым, банальным языком – искушенного читателя не покидает ощущение, что перед ним некий вариант бульварного романа, столь популярного как жанр в начале ХХ века, чуть ли не сознательное подражание модным тогда “дамским” писательницам вроде Анастасии Вербицкой и Лидии Чарской.
Да, замечательные описания природы – подлинные стихотворения в прозе. Да, гениальные стихи, представленные в романе как творения его героя – Юрия Андреевича Живаго. Но мог бы этот весьма невыразительно описанный персонаж сочинить столь мощные стихи? Нет, не мог бы. Совершенно ясно, что их автор – сам Пастернак, что они автобиографичны. И это неминуемо подрывает доверие не только к исторической, но и к психологической достоверности романа.
Тем не менее всякому непредубежденному читателю “Доктора Живаго” понятно, что перед ним – великое произведение. Если отложить в сторону “Чевенгур” и “Котлован” Андрея Платонова, то при параллельном чтении два других несомненных шедевра советской романистики, “Мастер и Маргарита” и “Тихий Дон”, пожалуй, уступают “Доктору Живаго” в магической, необъяснимой притягательности. Все-таки это проза поэта, а ни Булгаков, ни Шолохов поэтами не были.
Сам Пастернак в разговоре с Андреем Синявским в конце 1957 года свой творческий метод охарактеризовал так: “Настало время писать не руками, а ногами!” Синявского тогда это ошарашило, но пастернаковская самооценка представляется теперь на редкость точной: роман написан великим поэтом, но при этом именно что не рукой, а ногами, с той нарочитой небрежностью, которая, быть может, и является манифестацией подлинной свободы.