Савина хмыкнула и, содрогаясь от холода, напялила мокрый свитер.
— Значит, следил. Одного не пойму, Разумов, чего ты хочешь от меня? Узнать о лекарстве?! — голос сорвался на писк. — Я не знаю, кто его дал! Я уже говорила! Парень какой-то, еще в Центральном, вручил мне на улице со словами «вылечи любимых», я даже лица его не запомнила!
Проводник резко обернулся. Бровь потянулась вверх. Волосы причудливо торчали, будто колючки ежика.
Он шагнул навстречу и сверлил взглядом, словно пытался поймать ее на лжи. Анна устало опустила голову, чтобы не смотреть в эти пронзительные зеленые глаза. Подойдя совсем близко, Денис секунду помедлил, затем приподнял щепотью подбородок Анны, заставляя взглянуть на него.
— Любимых?
Хотелось раствориться здесь и сейчас. Сцепила зубы, чтобы не болтнуть лишнего. Ему это все равно не нужно.
— Анна? — настаивал он.
— Может он сказал «родных», я не помню, — соврала, и отступила. Рука Дениса тяжело опустилась.
— Ясно. Идем, отвезу тебя в отель. А то посинела совсем.
Савина кивнула и пошла следом, борясь со своими чувствами. Она чувствовала себя разбитой и сломленной. В трахее растекался жар, словно горячее олово, а мерзкий холод пробирался до самых костей. От шока ноги передвигались кое-как, мокрая одежда неприятно прилипала к воспаленной коже.
Анну трусило, она уже не могла отличить холод от горечи в сердце. Лицо до сих пор не обсохло. Стерла рукой воду. Не вода? Слезы? Шла почти не видя, цепляясь замыленным взглядом за берег и прислушиваясь к шороху шагов Дениса. Думать о его предательстве становилось невыносимо. От этого пробивало током в двести двадцать. Она не могла снова позволить себя обмануть. Да и эти его слежки настораживали. Разумов это не от больших чувств делает, Анна уверена. Проводник просто преследует свои интересы, хочет выяснить то, что знает она, но сам остается в тени, в обнимку со своими тайнами.
Слезы разгулялись, тяжело стало сдерживать всхлипывания. Снова срыв? Нельзя, нельзя показаться слабой! Сцепила зубы и поплелась дальше.
Какой-то шорох за спиной заставил ее обернуться. Никого. Только кусты мелкой акации да маслин. Ветер перебирался с ветки на ветку, отчего они трепыхались и скидывали мелкие листья.
От порыва бросило в дрожь. Споткнулась, не заметила впереди приличный валун. Резкая боль пронеслась от кончиков пальцев и застыла в груди. Анна выдохнула и, скорчившись, разревелась. Все. Пусть идет. Пусть оставит ее здесь. Зачем спасал? Вот кто его просил? Сейчас бы было все уже кончено.
— Ты в порядке? — прозвучал голос Дениса над головой.