Подгорный-старший раздраженно махнул рукой.
— Сядь, мы настоящий разговор еще не начинали. Это так было, лирическое отступление.
Максим опустился в кресло. Он понял, что сейчас тема разговора переменится, и это его успокаивало.
— Поговорим о деле. — Сергей Николаевич уже был абсолютно спокоен. — Я сегодня утром был у губера. На носу выборы, ты в курсе?
Макс только усмехнулся в ответ.
— А чего ты улыбаешься? Смешно? Ну, считай, мне тоже смешно, — отец холодно смотрел на сына, — по всей стране будет большая рекламная кампания этого вашего бородача.
— Да не мой он, отец!
— Раз голосовал, значит, уже твой… и всех ваших партийных жополизов, — Подгорный-старший мрачно усмехнулся, — значит, теперь и мой тоже. Продвигать его будут очень активно. По области тоже реклама будет везде. Мне вот копию флешки сделали, там ролики для радио и информационные материалы для телепередачи. Губернатор попросил, — Сергей Николаевич выделил голосом слово «попросил», давая понять, что в этой просьбе отказывать нельзя, — чтобы ты лично проконтролировал весь сюжет, монтаж и чего там еще у вас есть. Их герой должен стать нашим героем. Так что действуй, сынку.
— А что ж мне напрямую не передали? — осторожно поинтересовался Максим.
— Ну так и я не на кривую, наверное, к этому делу отношение имею, — возмутился отец. — Был я у губера по другим вопросам. Ну и это заодно обсудили. Установка дана жесткая, — уже спокойнее продолжил он, — за отклонения от нужной политики грозят всеми карами, причем больше земными. Так что еще раз повторю — все сделай, как просят, и действуй аккуратно, не побрезгуй, если в чем сомневаешься, и папке позвонить. Папка, он ведь всегда тебе подсказывал, как уроки правильно делать.
Максим вышел из ресторана недовольный ни собой, ни разговором с отцом. Несмотря на то что младший Подгорный был в числе делегатов партийного съезда от области, губернатор, передав материалы к выборам через отца, показал ему дистанцию, которая пока отделяет его от узкого круга региональной элиты. Но больше всего Макса разозлило то, что отец коснулся их отношений с Мариной. Это было впервые, и Максима вывело из равновесия. Раздраженный, он сел за руль «гелендвагена», и черный автомобиль, взревев мощным мотором, резко вклинился в поток транспорта. Сзади кто-то недовольный засигналил, но Макса это абсолютно не интересовало. Проскочив на желтый сигнал светофора, он за несколько минут домчался до центра города и там уперся в хвост традиционной обеденной пробки, растянувшейся на несколько кварталов.
В итоге, когда Подгорный-младший добрался до парковки названного именем знаменитого барда бизнес-центра, где находился офис его медиакомпании, настроение его было еще хуже. Расстояние, которое можно покрыть за десять минут, он преодолевал почти час, успев за это время не раз обматерить и губернатора, и обеденные пробки, и вечный ремонт и без того не самых широких улиц родного города. Заняв свое место на парковке, Макс некоторое время еще сидел в машине, тщетно пытаясь успокоиться. Но раздражение не проходило. Поняв, что ему необходимо выпустить свою злость на кого-то из посторонних, Подгорный направился к лифтам. Поднявшись на тридцать третий этаж небоскреба, Максим быстрым шагом прошел в свой офис, сухо кивая здоровающимся с ним сотрудникам. Лена, его секретарша, маленькая стройная блондинка, работающая у него всего три месяца и с которой он переспал еще в день ее приема на работу, радостно вскочила, увидев шефа. Ее он не удостоил даже кивком.