— Пойми, мы с тобой двадцать лет уже дружим. И дружим мы с тобой потому, что друг другу не завидуем. Мы вот шли, шли и пришли с тобой, на самый верх пришли, друг мой. Каждый своим путем, где-то помогали друг другу, так? — Не дожидаясь ответа, Рудин продолжил: — Наши интересы с тобой никогда по-крупному не пересекались. У каждого своя пашня. И это замечательно. Но больше так ни с кем быть не может. Это пирамида. Там, наверху, он. Он там один, под ним нас человек от силы десять, у нас все есть, так ведь?
Министр кивнул, но Рудин даже не смотрел на собеседника.
— Есть все, но мы все равно друг друга почти все покусываем, следим, чтобы никто выше других не оказался либо новых чтоб не занесло. — Рудин опять привычным жестом потер переносицу. — А что говорить про остальных? Они там, где-то внизу. И их уже сотни, а под ними тысячи. И все смотрят наверх, все хотят выше, ближе к нему, ближе к власти, к солнцу, мать его… Если ты хоть с кем-то своими идейками поделишься, то тебя тут же сольют. Знатное место освободится, — он усмехнулся, — жаль, у меня зять не по этой части, а то можно было бы пристроить.
Посмотрев на опешившего Тукая, Рудин захохотал. Тукай несколько мгновений внимательно смотрел на него, пытаясь понять степень искренности этого веселья, а потом встал и протянул Рудину руку.
— Спасибо, Ваня. Спасибо, что выслушал. И спасибо, что ответил. Я тебя понял, похоже, выбора особого у нас нет.
— Ну, Алексей, у нас в стране уже давно выбора нет. Правда, и мы с тобой к этому делу руку тоже приложили. Так что грустить теперь поздно, поезжай-ка ты отдохни…
Иван Андреевич проводил своего приятеля до самой двери, крепко пожал протянутую на прощание руку. Когда дверь за министром захлопнулась, Рудин некоторое время стоял посреди огромного кабинета, раскачиваясь с пятки на носок, потом повернулся к своему рабочему столу и долго пристально смотрел на портрет президента, висевший прямо над его креслом. Лицо Рудина неожиданно погрустнело, стало задумчивым и печальным. В конце концов он горестно вздохнул и, вызвав секретаря, попросил принести ему еще кофе.
Самолет министра обороны быстро набирал высоту. Тукай мрачно смотрел в иллюминатор на стремительно удаляющуюся землю. Из-за горизонта показались вечно белые заснеженные вершины родных ему с детства Восточных Саян. Формально министр прилетал на свою малую родину, чтобы проконтролировать проведение учений «Снежный барс — 2020», учения прошли, как и было положено, без нареканий. Условный противник был вероломен, условные наши были быстры и тактически грамотны. В общем, каждый достойно выполнил свою миссию, извалявшись по уши в грязи и расстреляв тысячи холостых патронов. Если бы успешность проведения учений можно было повторить в настоящей войне, то и проигранных войн бы не было, ведь в каждой армии мира «наши» всегда должны победить. Но если не будет проигравших, то кто же тогда выиграет? Ведь у тех, кто окажется по другую сторону фронта, у них тоже будут свои «наши». «Что за бред в голову лезет?» — Тукай поудобнее устроился в широком кресле, он никогда не любил абстрактных размышлений на неопределенные темы. Долгие годы руководства Министерством обороны и работы под началом президента позволили ему принять за основу одно очень простое правило, знакомое любому человеку в погонах. Этому правилу он всегда следовал и старался не усложнять жизнь поиском чего-то нового.