— А я сам давно взлетел к солнцу, и оно меня только обогрело, вот как вышло. Никто не верил, а я взлетел и лечу выше всех, — в голосе отчетливо послышались нотки гордости, — а теперь выходит, что я вроде как сам буду как солнце. Ты понимаешь, брат, я сам буду солнце!
Френки еще раз кивнул и сделал шаг по направлению к своему солнцу. Его это солнце тоже ведь только согревало. Еще несколько шагов, и вороной конь уже стоял в телеге рядом со своим хозяином, своим единственным другом. Тот живо вскочил на ноги и принялся кормить красавца коня, что-то продолжая нашептывать ему на ухо. Что именно он говорил, конюх уже слышать не мог, он только видел, что Френкель задумчиво кивал своей великолепной головой и неторопливо пережевывал наконец доставшуюся ему морковку.
Конюхи быстро закрепили тент на дугах, а Батор привязал уздечку к коновязи. Он еще раз ласково погладил коня по шее и вышел из фургона. Задние створки закрылись, в фургоне стало темнее, однако размытый солнечный свет пробивался через небольшие пластиковые окна, вмонтированные в тент. Френкель вздохнул. Путешествия было уже не избежать, интересно, куда они поедут?
Поездка была не очень долгой, если бы у Френкеля были часы, он бы знал, что ехали они всего минут сорок, но и без часов он понял, что ехали не очень долго, так как дорога и тесный фургон не успели ему наскучить.
Выйдя из фургона, Френки опять удивился. Они стояли на огромном бетонном поле, на котором совсем не росло травы, а недалеко от них возвышались огромные серые птицы, широко распахнувшие свои гигантские крылья. Вокруг этих птиц суетились люди, совсем маленькие в сравнении с крылатыми монстрами. Френкель уже встречал в своей жизни таких птиц и даже путешествовал внутри одной из них. После этого путешествия он и познакомился со своим нынешним любимым хозяином. Судя по всему, его и сейчас ожидало подобное путешествие. После того как он согласился войти в коневозку, Френки уже смирился с тем, что сегодня придется терпеть неудобства. Сейчас он даже не боялся огромных железных птиц, стоявших на поле. Но он испугался того, что сейчас он улетит от своего хозяина, своего друга, улетит навсегда и больше никогда не услышит его бархатный голос, не увидит его широкую улыбку, неожиданно появляющуюся посреди густой рыжеватой бороды. С этим Френкель согласиться не мог. Он тревожно заржал. Батор с улыбкой смотрел на своего друга. В это мгновение он, кажется, понимал все, что хотел выразить Френкель своим ржанием. Он обернулся к конюху:
— Принеси-ка седло. Живо!