К 15 февраля все было готово; казалось, что в последний день можно бы и отдохнуть. Но осторожность требовала выйти в море на испытания. Это решение было воспринято без энтузиазма как личным составом, так и в штабе адмирала Дэспита. Но я сумел доказать адмиралу необходимость выхода в море, и под конец он согласился со мной. И действительно, мы обнаружили целый ряд небольших неполадок в аппаратуре и механизмах, установленных наспех. Во вторник утром, передав по радио заявку на срочный ремонт, мы снова ошвартовались у стенки верфи. Немедленно на борт лодки кинулся рой специалистов для устранения неисправностей.
К сожалению, не все удалось отремонтировать. Вышел из строя специальный прибор для измерения параметров волн. При установке его не была обеспечена достаточная водонепроницаемость, и он заполнился водой, как только мы погрузились. Мы не могли задерживаться из-за ремонта этого прибора, каким бы важным он ни был. Все остальное было в полном порядке к четырнадцати часам.
Стрелки часов показывали четырнадцать часов шестнадцать минут, когда был отдан последний швартов и мы начали медленно задним ходом отходить от стенки.
"Тритон" надолго ныряет под воду
16 февраля «Тритон» вышел на фарватер Темзы. Дул холодный северный ветер. На палубе несколько человек накрывали шпили, убирали швартовы и другое имущество. В передней части длинного стройного силуэта подводного корабля возвышалось ограждение рубки высотой около шести метров и длиной более двадцати двух, оно служило опорной конструкцией для перископов, радиолокационных антенн, радиоантенны и. других выдвижных устройств. На мостике в передней части рубки стояла небольшая группа людей.
Итак, мы начинали плавание, о котором мечтали все подводники с тех пор, как атомная энергия сделала его возможным. Через несколько часов, как только глубина моря будет достаточной для погружения огромного корпуса «Тритона», мы уйдем под воду почти на три долгих месяца.
Несмотря на все доводы в пользу кругосветного плавания под водой, были серьезные технические причины, по которым нельзя было предпринимать его до тех пор, пока не построили «Тритон». Самым главным из них был фактор надежности. Наши две главные энергетические установки были совершенно независимы друг от друга. Никакое повреждение или авария одной из них не повлияли бы на работоспособность другой. Таким образом, хотя надежность предшественников «Тритона», имевших один реактор, была непревзойденной на нашем флоте, подводный корабль с двумя реакторами смог бы совершить такое плавание, даже если бы один из реакторов вышел из строя.