Когда Соколов, прекрасно выспавшийся, голодный, как смоленский волк, на другой день появился на ужин в кают-компании, он тут же был окружен офицерами.
Жарко обсуждали последние события. Печалились по поводу гибели «Цесаревича Алексея», торжествовали победу над «Стальной акулой» и горячо поздравляли Соколова со славной победой. И без конца сыпались вопросы: как попал на борт субмарины, что произошло на ее борту, почему гений сыска оказался в воде?
Соколов о своем подвиге много не распространялся. Его больше интересовало другое.
— Как поживает государь и его августейшая семья?
Серега Шлапак вмиг погрустнел:
— Плохие дела! Государь и его семья находятся под арестом, встречаться друг с другом могут только в присутствии тюремщиков, разговаривать обязали их исключительно по-русски.
Соколов сжал кулаки:
— Какие негодяи! Ух, эта распоясавшаяся чернь!
Командир Михайлов добавил:
— Наши милые соотечественники словно обезумели. Государя предали все: министры, чиновники, помещики, рабочие. Его всячески норовят унизить. В Царском Селе с благословения властей устроили массовый погром: пьяные солдаты бесчинствовали, грабили магазины, открыли стрельбу — друг в друга. Несколько человек были убиты. Этих погромщиков выдали за «жертв самодержавия». Устроили шествие с красными тряпками, с гневными речами против «проклятого царизма». Гробы кощунственно закопали перед окнами Александровского дворца, как раз напротив кабинета императрицы. Страшно сказать, Аполлинарий Николаевич, некогда гордая и великая Россия разваливается на глазах.
У Соколова на скулах заиграли желваки.
— Лучше бы мне погибнуть, чем знать, что отечество идет ко дну. Как это произошло? Кто виноват? Ведь до нашей победы в войне оставался один шаг. Подлые шпионы лишили Россию плодов этой виктории, наплевали на память тех, кто ради России проливал свою кровь.
Михайлов задумчиво покачал головой:
— И как трагически был прав Григорий Распутин, предсказавший крушение трона в случае своей смерти…
Все подавленно молчали.
Соколов горько выдохнул:
— Велика Россия, а спросить не с кого. Мудра Россия, а наших глупостей на все земли хватит.
Рошковский, наливая в бокал вино, задумчиво произнес:
— Помните, в двенадцатом году Кутузов говорил: «Потеря Москвы не есть потеря России»? Так и теперь скажем: «Потеря монархии не есть потеря великой России». А нынешний разгул черни — болезнь страшная, тяжелая, отвратительная, но преодолимая. Пьем за выздоровление нашего отечества.
Потом пришла очередь Соколова. Он поднялся с бокалом, помолчал, словно обдумывая что-то самое важное, и своим басистым голосом с твердой уверенностью произнес: