До войны в Пожогино был большой и богатый колхоз. Мы увидели оборудованный скотный двор, теперь он был пуст, коровы и лошади были эвакуированы в тыл. Помещения скотного двора были еще совсем новые, и тем более странными выглядели разбитые стены, развороченная кровля и другие следы артиллерийского обстрела. В колхозе имелся небольшой клуб, в котором до войны показывали кинофильмы. Он тоже был поврежден снарядами и для размещения штаба был непригоден.
В деревне сохранилось довольно много жилых домов, правда, почти все стекла в них были разбиты; но их можно было заклеить бумагой.
Вот уже показалось солнце, а мы осматривали один дом за другим, шагая через обгорелые балки, через груды кирпичей, оставшихся от какой-нибудь печки.
В деревне было довольно много жителей: некоторые из них прятались во время боев в соседнем леске или даже оставались в деревне. Другие уже успели вернуться из соседних деревень, где они находились в то время, пока Пожогино располагалось в районе передовой линии нашей обороны.
К приезду штаба мы распределили между отделами подходящие для них дома. Часов в девять стали прибывать первые машины с людьми и оборудованием. Для командира дивизии полковника Шундеева я выбрал самый сохранившийся дом. Этот дом был расположен на восточном склоне холма, на котором стояла основная часть деревни. Дом уцелел от артиллерийского обстрела, т.к. с запада он был загорожен холмом; мне казалось, что это самый подходящий дом для командира дивизии.
Не успели мы разместить все отделы, как ко мне подошел связной и передал приказание явиться немедленно к полковнику Шундееву. Получив впервые вызов к командиру дивизии, я почти бегом направился к его дому. Доложив полковнику по всей форме, я стоял, дожидаясь его приказаний. Чувствовалось, что полковник нервничал. Рядом с ним в комнате сидел комиссар дивизии.
Прежде, чем начать говорить, тов. Шундеев постучал пальцами по столу, покраснел и вдруг обрушился на меня с раздраженной речью, которая напоминала более всего ругань: "Вы что, командир или тряпка, разгильдяй, идиот?" И слова, и тон, которым они были произнесены, ввели меня в полную растерянность. Я посмел только спросить: "В чем я виноват?" "Что, не могли вы найти для командира лучшего дома? Вы что, не знаете, что крайний дом для командира выбирать нельзя: могут быть диверсии, нападения из леса! Марш бегом в деревню и отыскать мне дом, какой нужно!" Я повернулся и бегом бросился в деревню. Еще раз перебрал я свободные дома, но все они были хуже того, в котором остановился полковник. Выбрав дом, я вернулся к нему и доложил, что мне удалось найти. К моему удивлению гнев полковника куда-то исчез. Он выслушал меня и сказал, что остается в этом доме, "...но в следующий раз выбирайте дом для меня как следует". Я был свободен.