- Он говорит, что меньше, чем за десять долю не отдаст.
- Слушай его больше! Никто ему столько и близко не даст. Состояние Рихтер Индастрис ты не хуже меня знаешь. Дай ему шесть с половиной – и он будет твой и весь счастливый.
- А что Дойче и Райффайзен? – тяжело вздыхает. – Юрген всем рассказывает, что у них дикий интерес к его заводу, и что сделка, вроде как, почти подписана.
- Языком болтать – не мешки таскать, - я снова усмехаюсь. – Ни Дойче, ни Райф и близко к этой сделке не подойдут, слишком рискованно для них. Он с ними говорил, но уже давно. Они попросили бумаги, но давно решили не связываться ни с Юргеном, ни с его компанией.
- Хм, это ценная информация…
- И ты точно знаешь ее цену.
- Конечно.
Желтый пластиковый пакет из «Billa» с глухим стуком ложится на доску моей скамьи справа от меня. Я не пересчитываю, и так знаю, сколько там – сорок тысяч евро, двадцать пачек двадцаток. Франк знает, что стоит ему попытаться обмануть меня хоть на цент, и он меня больше никогда не увидит. А денег я ему приношу в сотни, если не тысячи, раз больше, чем он мне платит.
Мы не прощаемся. Я слышу, как он тяжело встает, скамья облегченно кряхтит. Но через секунду он снова садится обратно.
- Слушай, Пауль, - в его голосе задумчивость и нерешительность, несвойственно для него. – Кто же ты всё-таки такой? Ты пойми меня правильно… Ты ни разу за эти годы меня не подводил, и я помню, мы договаривались. Но я так не могу… Мне надо знать, с кем я веду дела. И я честно признаюсь тебе, я наводил о тебе справки, прости. И… Слушай, ну у меня в голове не укладывается, что простой университетский профессор, ничем, извини, особо не выделяющийся, умудряется так много информации в самых разных индустриях доставать. И какой информации!..
Я, наконец, поворачиваюсь к нему. Несколько секунд смотрю в его серые глаза, на его круглое блестящее лицо, на его пшеничные усы, на красную лысину. Я знаю, о чем он думает – не перегнул ли он палку, не пошлю ли я его сейчас, не обижусь ли на то, что он за мной следил, вынюхивал, разузнавал, это ведь противоречит нашему давнему соглашению.
Я драматически выжидаю несколько секунд. Потом поправляю очки и улыбаюсь.
- Франк, если бы всё было так просто, и все стороны моей жизни были бы на виду, ты бы не платил мне такие деньги. Доброго вечера, герр Шенкенфельдер. Ты знаешь, как меня найти.
Он облегченно вздыхает, кивает, снова встает со скамьи, упершись в черную доску кулаком, и молча уходит по проходу.
- Франк! – мой голос звонко разносится по церкви, он оборачивается, улыбаясь. – Но если ты хочешь, чтобы я с моими друзьями и дальше тебе помогали, прекращай копаться в моей жизни. На первый раз я тебя прощу, но больше такого не будет.