Прискакав обратно в Лондон, Нортумберленд заполучил целую охапку пренеприятнейших новостей…
Тайный Совет, который он полагал своей опорой, недвусмысленно дал понять, что таковой быть не собирается – тут потрудились Арундел, два знатных графа, Шрусбери и Бедфорд и еще пара-тройка влиятельных членов Совета. Абсолютно никаких рычагов воздействия на Совет у Нортумберленда не имелось…
Городские власти в лице лорд-мэра и олдерменов (высших чиновников городской администрации) уже приняли сторону Марии. Правда, не по какому-то побуждению души – к ним явился вездесущий граф Арундел и произнес короткую, вежливую, без единого матерного слова или угроз, убеждая, что от воцарения Марии всем станет только лучше. Одна мелкая деталь: во все время его речи сопровождавший графа лорд Пемброк расхаживал тут же, задумчиво поигрывая обнаженным мечом. Лорд-мэр и его олдермены, люди практичные и с большим житейским опытом, поняли все совершенно правильно и согласились, что законная королева – это Мария, а та соплюшка, что сидит в Тауэре, – вообще непонятно кто.
(Нужно уточнить: столь кипучая деятельность Арундела в пользу Марии была вызвана чисто личными причинами: он был давним ненавистником и врагом семейства Греев и обрадовался случаю устроить им крупную пакость.)
А на Нортумберленда все сыпались свежие лондонские новости, одна другой хуже…
Практически все сторонники Нортумберленда из знати уехали к Марии – изъявить почтение и присягнуть на верность. Даже родной отец Иоанны Первой, лорд Генри Грей, публично заявил: «Королева – ненастоящая». И ускакал в Кеннингхолл – чтобы не отрываться от коллектива.
И наконец, сама юная королева объявила окружающим, что править королевством ей совершенно не по плечу, что она согласилась на все это исключительно по настоянию родителей и герцога с компанией. И потихоньку уехала из Лондона домой, к любимым книгам древнегреческих философов…
Как говорится, абзац котенку… Нортумберленд остался в совершеннейшем одиночестве. Все провалилось. Все рухнуло. Все честолюбивые планы рассыпались прахом… Не было не только ни единого сторонника, но даже любимой кошки, способной утешения ради потереться о ноги хозяина.
И вот тут этот жестокий, властный и умный человек, способный военачальник и мастер искусной интриги, полное впечатление, сломался, как сухое печенье. Он выбежал на главную площадь Кембриджа и, высоко подбрасывая свою богато расшитую жемчугом шапку, принялся во весь голос провозглашать здравицы единственной законной королеве – Марии.
Толку из этого не вышло никакого: собрались зеваки, послушали, поглазели и разошлись – скудное было зрелище, неинтересное. А Нортумберленда там же, на площади, повязала городская стража – не дожидаясь прибытия Марии, лорд-мэр Лондона спешил выслужиться…