— Хочется есть.
– И мне хочется.
— Надо поискать еду. В этих кустах еды нет.
— Зато они нас хоть немного прикрывают.
– Я слышал звук вон в той стороне. Такой звук издаёт еда.
– Это теперь не еда для тебя. Запомни. Ты мой Второй, и ты будешь питаться самой лучшей едой, а не этой дрянью.
— Самой лучшей? И где же она? Я её хочу.
– Вот же прорва ненасытная... Потерпи немного, и всё у тебя будет.
Второй, резко остановившись, уверенно заявил:
– Туда не надо идти. Там не бывает вкусной еды. Там никакой еды не бывает. И там всё чешется. Зачем идти туда, где всё чешется и нет еды? Пойдём в другое место.
Трэш, грубо толкнув спутника в плечо, скомандовал:
— Шагай давай. Первый лучше тебя знает, где есть еда, а где нет. Еда там есть. Самая вкусная еда в мире. Не сомневайся.
Зараженные, в отличие от электроники, могли подолгу находится на территориях с деструктивной аномальностью. В обиходе их иногда называют "чернотой". Второй полностью прав в том, что едой на них разжиться проблематично. Да и у Трэша есть опыт затяжного перехода по зоне, оккупированной безжизненными кластерами. Он тогда с голодухи едва ноги не протянул.
Но сейчас всё иначе. Сейчас он знает куда идет, а не наобум шарахается, ничего не соображая и сам себя не понимая.
Однако, Второй мысли читать не умел, и потому, давя кривоватыми ступнями чёрную траву, непрерывно жаловался на нехватку калорийного питания. Трэш периодически толкал его в спину, заставляя ускорять шаг. Хотелось побыстрее укрыться среди превратившихся в уголь стволов деревьев. Там беглецов уже не разглядят со стороны живых кластеров. Сейчас опасаться надо лишь наземных наблюдателей, авиация возле границ аномальных кластеров нормально работать не может.
Добравшись, наконец, до лесочка, Трэш присел на исполинский черный пень и великодушно разрешил:
— Можешь немного отдохнуть. Здесь можно, здесь уже безопасно.
Второй, оглядевшись, унылым тоном выдал привычное:
— Здесь еды нет, а есть очень хочется.
– Будет тебе еда, – в который раз пообещал Трэш. - Самая лучшая еда в этом говенном мире.
– Первый обещал много раз. И ни разу не накормил.
Трэш, прекрасно понимая, что Второй ничего не поймёт, скорее для себя, чем для собеседника, разразился затяжным монологом:
– Давно, в другой жизни, я здесь бывал. То есть, не совсем здесь, а рядом. Мы тогда тестировали новый метеозонд. Мы такие подвешиваем, чтобы отслеживать изменение воздушных границ аномалий. Оболочка с гелием, простейший передатчик, солнечная батарея, подзаряжаемый аккумулятор и шнур, за который зонд закрепляется. Нехорошие местные жители любят шнуры перерезать, но везде им не успеть. А мы получаем дешевое и относительно надежное средство мониторинга. Если заглох передатчик, это значит, что аномалия до него добралась. Отправляем группу, те зонд спускают, меняют блок и заново поднимают. Обычно аномалии быстро откатываются к прежним границам, так что зонд может работать и дальше. В тот день я повесил на зонд старую камеру от турели. Интересно стало. Хотел посмотреть, как выглядит чернота с высоты птичьего полёта. Включил камеру в режим серийной съёмки, чтобы каждые десять секунд по кадру делала и меняла зум. Камера хорошая, с высоким разрешением. Испытания длились почти час, и всё это время она снимала. Потом я перекинул отснятые кадры с карты памяти. Знаешь, как это делается?