Я напомнил себе, что Хирон, бывало, не чурался мелкого волшебства, божественного трюкачества – согревал воду или успокаивал животных.
– Хирон? – позвал его я. Голос мой чуть дрогнул. – Хирон?
– Хирона тут нет.
Я обернулся. На краю поляны стояла Фетида, ее белая как кость кожа и черные волосы горели, будто прочерки молнии. Платье туго охватывало ее тело, переливалось, как рыбья чешуя. Дыхание умерло у меня в горле.
– Тебя не должно было здесь быть, – сказала она – острые камни проскребли по дну корабля.
Она сделала шаг, и под ее ногами трава словно бы увяла. Она была морской нимфой, земные творения ее не любили.
– Прости, – выдавил я, голос казался мне сухим листом, трепыхавшимся в гортани.
– Я тебя предупреждала, – сказала она.
Чернота ее глаз будто бы пролилась в меня, подкатила к горлу, сдавила его. Решись я закричать – не сумел бы.
За спиной у меня что-то зашелестело, и в тишине прозвучал громкий голос Хирона:
– Приветствую тебя, Фетида.
Тепло вновь хлынуло мне под кожу, дыхание вернулось. Я чуть было не кинулся к нему. Но ее немигающий взгляд пригвоздил меня к земле. Было ясно, что я по-прежнему в ее власти.
– Ты пугаешь мальчика, – сказал Хирон.
– Ему тут не место, – ответила она.
Губы у нее были красными, как свежепролитая кровь.
Хирон хлопнул меня по плечу.
– Патрокл, – сказал он. – Иди обратно в пещеру. Я с тобой потом поговорю.
Я послушался и, пошатываясь, встал.
– Ты слишком долго прожил среди смертных, кентавр, – услышал я, перед тем как опустить за собой закрывавшую вход шкуру.
Я бессильно привалился к стене, горло саднило, во рту было солоно.
– Ахилл, – позвал я.
Он открыл глаза, и не успел я и слова сказать, как он уже был рядом.
– Что с тобой?
– Твоя мать здесь, – сказал я.
Он весь напрягся.
– Что она с тобой сделала?
Я помотал головой – ничего, мол, умолчав о том, что она хотела сделать. И сделала бы, не приди Хирон вовремя.
– Я пойду к ней, – сказал он.
Шкуры зашуршали, затем снова схлопнулись у него за спиной.
О чем они разговаривали, я не слышал. Или они говорили тихо, или вообще куда-то ушли. Я ждал, водя пальцем по утоптанному земляному полу, рисуя спирали. За себя я больше не тревожился. Хирон решил меня оставить, и он был старше ее, он уже был стар, когда боги еще лежали в колыбелях, когда сама она была лишь зародышем во чреве моря. Но было что-то еще, чему не так просто подыскать имя. Какая-то утрата, или, скорее, угасание, которым может обернуться ее появление.
Вернулись они уже к полудню. Сначала я впился взглядом в Ахилла, всматриваясь в его глаза, в складку у рта. Но я не заметил ничего особенного – кроме разве что легкой усталости. Он шлепнулся на шкуры рядом со мной.