Я понял, что он обращается к Ахиллу. Πύρρα. Огневласая.
Ахилл даже не посмотрел в его сторону, Деидамия завыла еще громче. Царь, выказав удивительную рассудительность, оглядел всех собравшихся в зале мужчин и женщин.
– Вон, – приказал он.
Нехотя повиновавшись, они удалились – то и дело оглядываясь.
– Так.
Ликомед сошел к нам, и я впервые увидел его лицо. Пожелтевшая кожа, седая борода похожа на свалявшуюся овечью шерсть, однако взгляд проницательный.
– Кто этот человек, Пирра?
– Никто!
Деидамия вцепилась в руку Ахилла, тянула его за собой.
Одновременно с ней Ахилл холодно ответил:
– Мой муж.
Я захлопнул рот, чтобы не хватать воздух, будто рыба.
– Нет! Это неправда!
Голос Деидамии взвился так высоко, что распугал гнездившихся на стропилах птиц. На пол слетело несколько перышек. Не знаю, хотела ли Деидамия сказать что-то еще, – она рыдала так бурно, что толком не могла ничего вымолвить.
Ликомед обернулся ко мне, словно бы ища убежища, как мужчина у мужчины.
– Господин, это правда?
Ахилл стиснул мои пальцы.
– Да, – ответил я.
– Нет! – взвизгнула царевна.
Она продолжала дергать Ахилла за руку, но тот, не обращая на нее никакого внимания, грациозно склонился перед Ликомедом.
– Муж пришел за мной, и теперь я могу покинуть твой двор. Благодарю тебя за гостеприимство.
Ахилл присел в низком поклоне. Я безотчетно, мельком отметил, как ловко у него это вышло.
Ликомед упреждающе вскинул руку:
– Сначала нужно спросить твою мать. Это она отдала тебя мне на воспитание. Она знает об этом твоем муже?
– Нет! – снова сказала Деидамия.
– Дочь! – Ликомед нахмурился – Деидамия, похоже, переняла эту его привычку. – Прекрати. Отпусти Пирру.
У Деидамии вздымалась грудь, лицо опухло от слез и пошло красными пятнами.
– Нет! – Она повернулась к Ахиллу. – Ты лжешь! Это предательство! Ты чудовище! Бесчувственный!
Ликомед замер. Ахилл еще крепче стиснул мои пальцы.
– Что ты сказала? – медленно спросил Ликомед.
Побледневшая Деидамия воинственно вздернула подбородок, и голос ее не дрогнул.
– Это мужчина, – сказала она. – Мы женаты.
– Что?! – Ликомед вскинул руки к горлу.
Я онемел. Только рука Ахилла удерживала меня на земле.
– Не говори ничего, – сказал ей Ахилл. – Прошу тебя.
В ответ она разъярилась.
– Нет, я скажу! – Она повернулась к отцу. – Ты глупец! Одна я знала! Одна я! – Для пущей выразительности она ударила себя в грудь. – А теперь я всем расскажу! Ахилл!
Она закричала так, будто хотела пробить его именем крепкие каменные стены, чтобы оно долетело до самих богов.
– Ахилл! Ахилл! Я всем расскажу!
– Не расскажешь.
Голос был холодным и острым как нож, он с легкостью взрезал крики царевны.