– Я пойду, – сказал я так мягко, как только мог.
– Нет! – Она метнулась ко мне, загородила путь. Заговорила, путаясь в словах: – Нельзя. Только попробуй, позову стражу. Скажу… скажу, что ты на меня напал.
Жалость к ней навалилась на меня, придавила. Даже если она позовет стражу, даже если ей поверят, все равно помочь ничем не смогут. Я был спутником Ахилла, я был неуязвим.
Чувства эти, похоже, отразились у меня на лице: она отшатнулась, как ужаленная, и снова вспылила:
– Ты злишься, потому что он женился на мне, потому что он делил со мной ложе. Ты ревнуешь. И не зря. – Она вскинула подбородок, совсем как прежде. – Он возлег со мной не раз.
Дважды. Ахилл мне признался. Она думала, что рассорить нас в ее власти, – но нет.
– Прости, – снова сказал я.
Ничего лучше я не мог придумать. Он не любил ее и никогда не полюбит.
Она будто услышала мои мысли, и лицо у нее сморщилось. Слезы закапали на пол, капля за каплей серый камень чернел.
– Позволь мне послать за твоим отцом, – сказал я. – Или за прислужницей.
Она подняла на меня глаза.
– Прошу тебя… – прошептала она. – Прошу, не уходи.
Она дрожала всем телом, будто едва народившееся существо. До этого все ее беды были маленькими, и кто-нибудь всегда был готов ее утешить. А теперь ей осталась только эта комната с голыми стенами и одним-единственным стулом, каморка для горестей.
Почти против своей воли я шагнул к ней. Она тихонько вздохнула, будто сонный ребенок, и с облегчением поникла в моих объятиях. Ее слезы просочились сквозь мой хитон, мои руки лежали на изгибах ее стана, я чувствовал теплую, нежную кожу ее плеч. Наверное, так же ее обнимал и он. Но Ахилл теперь казался чем-то далеким, в этой угрюмой, унылой комнате не было места его лучезарности. Жаркой щекой – словно горя в лихорадке – она прижималась к моей груди. Я видел только ее макушку, завитки и сплетения блестящих темных волос, бледную кожу под ними.
Через какое-то время рыдания унялись, и она притянула меня еще ближе. Принялась гладить по спине, вжалась в меня всем телом. Поначалу я ничего не понял. Затем до меня дошло.
– Ты же не хочешь, – сказал я.
Я хотел было отстраниться, но она слишком крепко меня держала.
– Хочу.
Пронзительность ее взгляда была почти пугающей.
– Деидамия. – Я попытался воскресить в себе голос, которым заставил повиноваться Пелея. – Стража за дверью. Тебе нельзя…
Но теперь она держалась спокойно, уверенно.
– Они нас не побеспокоят.
Я сглотнул, в горле от паники пересохло.
– Ахилл будет искать меня.
Она печально улыбнулась:
– Здесь он тебя искать не будет.