Он ведёт меня в гостиную и толкает меня на диван, с которого я тут же поднимаюсь, пытаясь сбежать к выходу, но он вновь меня удерживает, но на этот раз не отталкивает меня, а наоборот прижимает к себе.
— Что ты делаешь, Брайан? — в панике кричу я. — Отпусти меня, клянусь, я ничего не скажу! Пожалуйста, только отпусти меня!
Я пытаюсь вырваться, пытаюсь бить его по рукам, чтобы он отпустил меня, но ему будто всё равно на это…
— Что тебе нужно? — уже обессилено рыдаю я, и Брайан вдруг вновь отталкивает и… ударяет меня по лицу.
Удары был сильный, я упала на пол и вся квартира погрузилась в тишину, я слышу лишь тяжелое дыхание Брайана и звон в своей голове.
Щека безумно горит, из меня будто весь дух выбили или я просто перестала дышать… Он ударил меня…
Перед глазами стоит пелена слёз, голова, кажется, кружится, но я боюсь даже пошевелиться, боюсь встать, боюсь просто поднять головы.
— Прости, Клэр, — вдруг выдыхает Брайан, и я непроизвольно вздрагиваю, когда слышу, как гремят стаканы. — Но это ты, мне просто нужна ты, — говорит он, сев на диван со стаканом в руке. — И теперь… — усмехается он, — ты моя.
И я понимаю, что пропала.
Два года спустя…
Странно, что такое случается, а точнее просто несправедливо, просто нечестно. Сначала ты счастлив, ты добиваешься желаемого, занимаешься любимым делом, встречаешься с человеком, которого любишь, и который любит тебя, ваша любовь взаимна и вы строите планы на совместное будущее, и всё кажется таким… реальным, словно твоя жизнь это летний день и ты просто стоишь под солнцем. Но… уже в следующую минуту ты оглядываешься и понимаешь, что стоишь в тени и от тёплых солнечных лучей не осталось и следа.
Да, я стояла под солнцем, да, я была на свету, пока очередной обман, пока очередная ложь не загнала меня в темноту, где я нахожусь уже почти два года. Два года…
Это нечестно. В эту минуту ты счастлив, а в следующую уже полностью разбит.
— Мисс Олдридж? — слышу я отдалённый голос Софи и пытаюсь сфокусировать взгляд. — Звонит главный редактор британского «Vogue», спрашивает всё ли в силе насчёт февральского выпуска.
— Да, — после нескольких секунд молчания неуверенно отвечаю я, наконец, придя в себя.
Секретарша кивает и закрывает дверь моего кабинета.
Эти два года… они стали худшим временем в моей жизни. Но я всё ещё здесь.
Я смотрю в окно, из которого прекрасно видно весь Сиэтл и расположенную неподалёку башню Спейс-Нидл и помимо своих мыслей я слышу рабочую суету, раздающуюся прямо за дверью моего кабинета.
И… одна из причин, почему я всё ещё здесь — место, в котором я сейчас нахожусь и путь, который мне пришлось пройти.