Стемнело. В хозяйском доме, погас свет, во всех комнатах, по крайней мере, со стороны флигеля не светилось не одного окна. Вот и постояльцы, уже с час, как приступили к отработке официальной программы, какую от них ожидали "добрые" арендодатели. Гайдуки изображали некое подобие бурной "беседы", с радостными, или возмущёнными выкриками, но стараясь при этом не сильно то и шуметь. Незачем вынуждать не вовремя разбуженных, а поэтому особенно злых соседей призывать на помощь служителей правопорядка. Так что, всё шло так, как и задумывалось. Почти всё.
В комнату занимаемую графом, кто-то постучался, и из-за двери послышался тихий голос Петра:
— Александр Юрьевич, это, разрешите войти.
— Входи Петя. Чего ты там высмотрел? Какие у тебя новости?
— Так это. Акромя этого гада, в дом танцовщицы ещё люди подходят — с осторожной оглядкой. А только что, к ней подъехала тяжелогружённая карета. Ну, это… Я так подумал по тому, что видел, как тяжко её тащила лошадка. Вот из неё, из кареты той, под покровом ночи, приехавшие на ней люди, перенесли в дом один большой, тяжеленный сундук, и несколько малых. Вот.
— Молодец Петруха, благодарю за усердие.
— Рад стараться!
— Да не кричи ты так, не то всю округа разбудишь. Значит так десятник, раз всё так кардинально изменилось, слушай новую вводную. Акцию не отменяем. А из-за того, что нас так мало, а противника больше…
Время ползло неторопливо, как старая умудрённая жизненным опытом черепаха, с величественною неспешностью, и также не торопливо, оно преодолело условный рубеж — полночь. Как и положено, в это время суток, во дворе дома, арендованного мадмуазель Жоржеттой было тихо. То бишь, царила тишь и благодать, только где-то возле сарая сверчит одинокий сверчок, да вдалеке, лениво брешут дворовые собаки, то одна немного полает, то другая гавкнет ей в ответ, то третья, выдержав театральную паузу, подаст свой басовитый голос. Единственными кто не вписывался в эту идиллию, были четверо одетых во всё чёрное мужчин, притаившихся во тьме почти непроглядной ночи. Они прятались от посторонних взглядов в укромных, самых тёмных закоулках небольшого двора и как свойственно любому человеку, время от времени шевелились, выдавая этим своё присутствие. Но стоило скрипнуть входной двери дома, как все они замерли, один, находящийся ближе всех к крыльцу, даже затаил дыхание.
Не догадываясь о присутствии посторонних людей, на крылечко вышли двое молодых парней, и тихонечко притворили за собою дверь. Они немного постояли, наслаждаясь полуночным покоем. Но вот, один из них засуетился, раскурил находящуюся в его руках трубку и протянул её своему другу. Сделав поочерёдно несколько затяжек, и удалив первый никотиновый голод, парни продолжили обсуждать начатый ещё в доме спор: