История Бостонского Душителя. Хроника подлинного расследования (Ракитин)

В истории криминалистики мы можем отыскать множество попыток преступников использовать сеансы гипноза для введения следствия в заблуждение. Некоторые из этих попыток были успешны, некоторые — нет. Известно, что серийный убийца Кеннет Бьянки согласился на допрос под гипнозом, рассчитывая ввести в заблуждение следствие, более 40 минут имитировал транс, однако врач, используя особую речевую стратегию, догадался, что преступник занимается симуляцией и тем сорвал его затею. В случае с ДеСальво врач-гипнолог добился глубокого погружения проверяемого в транс, что и подтвердил болевой тест.

Очень странно читать в англоязычной «Википедии» о том, что ДеСальво в ходе сеанса гипноза якобы сознался в убийствах. Необходимо ещё раз подчеркнуть: ДеСальво НЕ сознавался в убийствах, будучи в состоянии гипнотического транса, причём в это состояние он вводился дважды с интервалом в сутки. Также ДеСальво НЕ оставил никаких записей об убийстве при изложении сновидения, причём запись эту он делал внерассудочно, иррационально, не отдавая себе отчёта в том, что и для чего делает. Он выполнял установку, полученную в ходе сеанса гипноза, не зная о том, что таковая была ему дана.

На английском языке этот рассказ дословно выглядит так, желающие могут самостоятельно поупражняться в литературном переводе: «That day of the first one, it was in summer of 1962 and I think it was raining or going to rain because I remember I had a raincoat with me. I told my wife I was going fishing and I took my rod and a fishing net that had these lead weights in it, I must have known I was going to do it because I had the lead weight in my pocket when I went into her building. I don’t know why I went there, I was just driving around feeling the thing build up, the image, and when it got strong so I just couldn’t stand it, then I’d just park and go into the first place coming along like it was just right for me to go in there. I went into number 77, I remember it said that on glass over the door in gold letters, and that the door was heavy but it was open and I just walked in. I went up to the top floor and she let me in without no trouble. Most of them was scared at first but I talk good and act like I don’t care whether they let me in or not. I talk fast and I ain’t sure what I’m saying sometimes, you know? Inside her apartment to the left was a kitchen then, down a little hall maybe ten feet, the bathroom. The light was on. I see a sewing machine. It was brown. A window with drapes, a light tan bedroom set, a couch, a record player, tan with darker colored knobs. The bathroom is yellow, the tub would be white and she was going to take a bath because there was water in it. Music is playing, long-hair symphonies and stuff like that, after I turned it off but I ain’t sure if I got it all the way off. She took me along to show me the bathroom, what had to be done there for work, turning her back on me. When I see the back of her head I hit her on the head with the lead weight. She fell. I put my arm around her neck, and we fell together on the floor. She bleed a lot, terrible. After I put the belt around her neck I ripped open her robe and I played with her and pulled her legs apart, like this. I think she was still alive when I had intercourse with her. Then I look around and I’m angry, I don’t know why and I don’t really know what I’m looking for, you understand me? After, I took off my jacket and shirt and washed up and made a bundle. I grabbed her raincoat out of the brown cabinet in the bedroom. I went out wearing her raincoat, a tan one, carrying my shirt and jacket wrapped in my own raincoat. The first thing I see when I come out of the apartment is a cop. He looks at me but I don’t pay no attention and go right past him to my car. I got into my car and drove around until I came to an army and navy store and I took off her raincoat and left it in the car and went into the store and bought a white shirt and put it on in the store. I drove towards Lynn and cut up my shirt and jacket with my fishing knife and threw them into a marsh where I know the waves will come and wash them away. Then I went home.»

Напомним, что в октябре того года его связали с 8 случаями проникновений в жилища и посягательств на половую неприкосновенность находившихся там женщин. По каждому из этих эпизодов ДеСальво дал признательные показания, но в дальнейшем от 4 из них отказался, заявив, что оговорил себя.

Для тех, кто желает ознакомиться с текстом на языке оригинала, приведём его: «Hi, Irm, I hope this letter finds you and the children well. As for myself, I’m okay and even though I have a lot of trouble I am still concerned mostly about you and how you feel about me. I don’t blame you for my troubles or blame anyone else. But you will admit that if you treated me different like you told me all those years we lost, the love I had been searching for, that we first had when we were married. Yes, Irm I stole them. But why. Think Irm. What happened when Judy was born and we found out she may never walk. How you cried Al please no more babies. Irm from that day on you changed. All your love went to Judy. You were frigid and cold to me, and you can’t denie this. That’s why we were always fighting about sex, because you was afraid to have a baby. Because you thought it would be born abnormal. Irm I even asked doctors what was wrong with our sex life and they all said — until you have another baby, and it is born normal will you then be free to love again. Irm they were right, the doctors. Remember how much you were worried after Michael was born, how many times you went to doctor Karp and when Michael was born the first thing you asked doctor Karp was is he normal, and you went every week to his office til you were sure he was okay. Irm then you came to me and gave me love I had been starving for — it was to late. More than four years you made me suffer, from the time Judy was born till Michael was born. I went to jail. Why Irm. Even Hilda knew. She told you. But you didn’t believe or want to. I didnt no how to make you love me. I found out to late why you were to frigid. Because you were afraid to have a baby, but I was in jail and this is what hurts me now. When I came out I believed in you and thought you kind and good. But later I found out different. Instead of you saying Al lets start out clean now, forget the past no matter what and think of the future, — no not you Irm. My suffering a whole year in jail was not enough for you. All alone in one room while you were free outside doing what you wanted. You knew how much I loved you. But when I came out the first thing you said was you waisted one year. And if I hurt you again you would leave me with the children. And you said I would have to prove myself to you. But you forget about the four years witch put me in jail because of you — in witch you made me suffer. Yet because I loved you I didn’t leave you. You gave me no love. To prove I’m right, when we went to Germany, two months, look how cold you were. Love is a two-way affair not one Irm, not just when you want it. Irm I’m not saying this is all your fault. Because I am the one who did wrong. But I had reason I loved you. After I came out of jail — despite everything I tried to do — you denied me my rights as a husband you constantly told me I had to prove myself and in short you tried to make my life a hell wether you knew it or not. I am really and sincerely sorry for what I have done and I will have to pay for it with years of my life. But apparently that is still not enough for you. You tell me not to write or if I write not to express in any way my love for you. So that even in this critical time when I need you most of all you are still making me feel hopeless and if I cant turn to you, I have no hope, no ambition.… You can’t no how awful it is to wait for letters that do not come, or to love someone and be laugh at for that love. As for myself I will all ways feel the same in regards to my love for you and I can only hope that some day, you may realize, the extent of my love and feelings for you… I will close for now wishing the best for you and the children. P.S. Give my love to my Judy and Michael — there Daddy always. I will love you forever always

Love, Al

К концу 1965 г правоохранительные органы успешно раскрыли двойное убийство в Нью-Йорке, преступником оказался 22-летний грабитель и наркоман Ричард Роблс (Richard Robles), не имевший ни малейшего отношения к гибели Беверли Саманс. Тем не менее, возможную связь преступлений в Нью-Йорке и Кембридже, разделенных интервалом времени менее 4-х месяцев, имело смысл проверить, поскольку нападения оказались весьма схожи некоторыми деталями.

ДеСальво, столкнувшись с интересом к себе со стороны журналистов, с упоением рассказывал о некоей армейской спецподготовке, умении драться и даже приписывал себе победу на чемпионате по боксу среди американских военнослужащих в Европе. Однако из дела-формуляра, заведенного на него ФБР, нам известно, что ни в каком спецназе Десальво не служил, в армии он был обычным артиллеристом. Также ничем не подкрепляется его рассказ о спортивных успехах.

В суде обсуждались только преступления «Человека в зелёных штанах», убийства «Бостонского Душителя» по умолчанию выносились за скобки и не могли становиться предметом анализа.

Труд в больнице считался делом добровольным и расценивался как поощрение.

Автору известны всего два примера обратного. Более или менее большие и осмысленные литературные тексты написали австрийский серийный убийца Джек Унтервегер и один из «Хиллсайдских Душителей» Кеннет Бьянки. О литературных достоинствах их творений говорить довольно сложно. Автор не поленился прочесть роман Унтервегера «Тюрьма» и изложил своё впечатление об этой книге в очерке на своём сайте «Загадочные преступления прошлого». Вот интернет-адрес этой статьи, она целиком посвящена Джеку Унтервегеру: http://murders.ru/lenta_296.html Автор вынужден признать, что произведение это производит впечатление полнейшей литературной беспомощности. Вряд ли будет большой ошибкой сказать, что литературная работа Джека Унтервегера и Кеннета Бьнки является исключением, лишь подтверждающим правило — серийные убийцы, как и все психо- и социопаты, неспособны заниматься творческим трудом ввиду присущих им дефектов психоэмоциональной сферы.

В криминалистической литературе Метески принято называть «Безумным бомбистом», переводя дословно данное ему в Америке прозвище «The mad bomber». Но столь корявое словосочетание режет слух, во-первых, своим неблагозвучием, а во-вторых, очевидной безграмотностью. В русском языке словом «бомбист» называли иногда народовольцев, бросавших «бомбы» или, говоря современным языком, гранаты. Метески никуда ничего не бросал — он закладывал мины, а потому его правильнее называть «минёром» или «подрывником». В период с 1940 по 1956 г он заложил не менее 33 самодельных взрывных устройства, из которых взорвались 22. Также он рассылал письма угрожающего содержания. Метески был арестован в январе 1957 г и находился в психиатрической лечебнице до января 1973 г, когда его выпустили на свободу. Умер он в мае 1994 г в возрасте 90 лет.

В настоящее время эта тюрьма именуется Massachusetts Correctional Institution — Cedar Junction

В этой связи хочется сделать маленькую ремарку. В начале своей криминальной карьеры ДеСальво был пойман после совершения хищения из дома, тогда в его карманах были найдены шоколадные конфеты. Оправдываясь перед судьёй, Алберт заявил, что влез в чужое жилище с целью раздобыть сладости любимой жене и дочери-инвалиду, дескать, он не мог явиться домой без маленького гостинца. Сложно сказать, поверил ли ему судья, но в тюрьму ДеСальво не отправился, в результате чего вскоре был пойман на новом хищении. На самом деле Алберт, влезая в чужой дом, вряд ли думал о дочери и жене, как видим, он сам был не прочь приналечь на конфетки и, оказавшись на свободе, поспешил удовлетворить свою небольшую страстишку.

Если быть совсем точным, то Алан Саймонс владел не всем бизнесом, а 50%-ой долей.

Вот текст для тех, кто хочет увидеть стихотворение на языке оригинала:

Here is the story of the Strangler, yet untold, The man who claims he murdered thirteen women, young and old. The elusive Strangler, there he goes, Where his wanderlust sends him, no one knows. He struck within the light of day, Leaving not one clue astray. Young and old, their lips are sealed, Their secret of death never revealed. Even though he is sick in mind, He’s much too clever for the police to find. To reveal his secret will bring him fame, But burden his family with unwanted shame. Today he sits in a prison cell, Deep inside only a secret he can tell. People everywhere are still in doubt, Is the Strangler in prison or roaming about?

Муханкин Владимир Анатольевич (род. 1962 г) — российский серийный убийца, рецидивист, убивший не менее 8-ми и тяжело ранивший 4-х человек. Приговорён к пожизненному заключению в тюрьме, отбывает наказание в колонии «Чёрный дельфин». Автор большого числа графоманских стихотворений, по форме преимущественно сентиментально-жалостливых и тоскливых, которые с удовольствием декламирует во время интервью.

Этому расследованию посвящен очерк «Волк в овечьей шкуре», размещенный на сайте автора «Загадочные преступления прошлого». Вот интернет-адрес этого очерка: http://murders.ru/Jo_No_Col_1.html

Живы они, насколько известно автору, и на момент написания этой книги, т.е. по состоянию на октябрь 2019 г

Дословный перевод звучит несколько коряво, поэтому, пожалуй, следует привести точный в смысловом отношении: «Географическое профилирование основных типов серийных убийц». В диссертации помимо описания математического аппарата рассматривались многоэпизодные сексуальные преступники 3 категорий, обосновывалась их типология и приводились примеры конкретных расчётов с помощью разработанного Кимом Россмо калькулятора.

Всем, кого заинтересовала история бесследно исчезавших ванкуверовских проституток, следует знать, что Россмо в своих подозрениях оказался прав. Женщин действительно похищали, убивали, а трупы скармливали свиньям. На авторском сайте «Загадочные преступления прошлого» имеется очерк, посвященный этой криминальной истории, называет он «Кладбище на свиноферме», автор рекомендует его прочесть всем, заинтересовавшимся этой невыдуманной драмой.

Следует понимать, что действия Отдела «холодных» дел полиции Бостона в 1998 — 1999 гг, являлись не полноценным расследованием, а ревизией материалов, добытых полицией в ходе расследований 1960-х гг и сохраненных в архиве департамента.

Автор имел возможность видеть тела, сохраняемые в склепах Псково-Печерской лавры и должен признать, что их состояние совсем иное. Тела эти за исключением некоторых, принадлежащих представителям богатых дворянских родов, не бальзамировались, в песчаных пещерах они подвергались мумификации со всеми элементами, присущими этому процессу: образованием пергаментной кожи, высыханием, потерей веса. Сохранение тел обусловлено особыми условиями Печерских пещер — стабильной среднегодовой температурой, хорошей вентиляцией, сухостью воздуха.

Чтобы закончить с этим вопросом, автор считает нужным добавить, что с течением времени американская традиция бальзамирования лишь укоренялась и развивалась. Американский бальзамировщик Кларенс Страб, живший и работавший в первой половине и середине XX-го столетия написал более 1000 статей и практических руководств по технике бальзамирования, принятых практически без изменений по всему миру. При этом нельзя не отметить заслуг отечественных специалистов в этой области, именно русский хирург-бальзамировщик Д. И. Выводцев сконструировал первое устройство для автоматизации работы по бальзамированию человеческого тела. Всем, кому интересна история этого вопроса, автор рекомендует книгу Кузнецова Л.Е и Хохлова В. В. с говорящим названием «Бальзамирование и реставрация трупов», изданную в 1999 г. Написана она очень доходчиво, популярным языком, читать можно ночь напролёт!

Здесь напрашиваются подозрения в совершении неизвестным мужчиной неких некрофильских действий, но ввиду принципиальной недоказуемости таковых, автор не считает возможным их обсуждать и вообще углубляться в эту тему. Хочется лишь заметить, что некрофилия распространена гораздо шире, нежели это признаётся. Данное отклонение в силу понятных причин жёстко табуировано и открыто не обсуждается, но практически у каждого, связанного с работой морга хотя бы на протяжении несколько лет, обязательно найдётся своя история о человеке с подобной девиацией.

Дословно он сказал: «Мужчины из рода ДеСальво должны иметь Y-хромосому редкого типа» («DeSalvo males’ must have a rare Y chromosome type»).