Это было в то время, когда мы оба работали в гестапо. Впоследствии, в те дни, когда мы готовились войти в Чехословакию, Карла послали работать в Абвер. И хотя он считал, что я глупее какого-то обершарфюрера, он добился всё-таки, чтобы меня перевели вместе с ним. Да, да, он не мог обойтись без моей глупой головы!
Тебя я не знаю, не знаю, кто ты, но я догадываюсь по форме, которую ты носишь. Зато я знаю другого. Его я никогда не видел, но хорошо знаю. Он тоже работал для гестапо, был умен, осторожен и решителен. Я видел его личное дело. Интересное, очень интересное… Это он тебя послал?
— Я же тебе сказал, что пришел от оберштурмбанфюрера Карла.
— Ерунда! Что ты мне тычешь оберштурмбанфюрером Карлом?.. Сразу видно, что ты из партии, иначе ты бы его не называл так. Но это не имеет значения. Я только хочу сказать, что и эта идея моя. Карл присвоил ее себе. И план тоже мой. И человек, которому ты подчиняешься, тоже мой. Это я его предложил. Потом мне пришло в голову кое-что получше. Карла не было. Его вызвали в Братиславу. Не дожидаясь его, на свою ответственность, я приказал людям действовать. И всё провалилось, хотя план был превосходным. Тебе известны подробности?
— Неизвестны, и они меня не интересуют. Мои полномочия ограничены.
— Понимаю… Я наказан за то, что осмелился думать, за то, что проявил инициативу.
— Немецкий солдат не должен думать. Он выполняет приказы тех, кто думает за него! — проговорил Некулай Тупица, словно произнес хорошо выученный урок.
— Глупец, что ты понимаешь? Как может Карл думать, когда у него нет мозгов? Всё, что он делал, были мои мысли, мои идеи. Если бы он не уехал тогда, мой план был бы одобрен… я в этом уверен. Кого тогда обвинили бы в провале? Но я должен рассказать тебе всё подробно.
— У меня нет времени. Я спешу.
— Несколько минут… Чтобы и ты знал: когда Герман составляет план, он делает это с размахом. Я подумал, что нам сделать, чтобы побыстрее открыть изменения, внесенные румынами в шифровальную машину, которую изобрели мы, немцы? Я изучил карту и обратил внимание на место, где шоссе раздваивается. Если румыны наступают и мы не можем их остановить, войска пойдут по шоссе направо. И тогда мне пришла в голову идея, великолепная идея, смелая идея. Я сказал себе: если на развилке шоссе поставить своего человека, который будет руководить движением и направлять его по левой дороге, через четверть часа крытая машина, в которой перевозят имущество шифровального отдела, застрянет из-за порчи мотора на правой ветке шоссе и окажется в полном одиночестве. Вот тогда мы легко сможем узнать то, что нас интересует.