— Есть немножко.
Фей прижала его голову к груди и стала мерно гладить по волосам. Поначалу он лежал, наслаждаясь этими прикосновениями, тихо и безмятежно. Потом вдруг встревожился: в этой размеренности Георгию почудилось что-то чужое: Фей словно отделилась от него, рядом лежало только тело, слышался стук сердца в груди, грудь мягко сминалась под его щекой, за закрытыми веками струились неизвестные мысли.
— Ты меня любишь? — спросил он. Вопрос прозвучал резко в той атмосфере нежности и тишины, которая окружала их.
Фей открыла глаза и крепче прижала его к себе.
— А кого же еще я люблю?
Георгий взглянул в ее сияющие радостью глаза и вздохнул, на душе отлегло так же быстро, как стало тревожно.
— Никак не могу поверить. Боюсь. Вдруг завтра все кончится. А я уже не могу без тебя. Нет, я, конечно, не умру, теперь никто не умирает, но и жить не буду, так… как-то просуществую оставшиеся годы. Или сделаюсь злодеем, — закончил он весело, чтобы замаскировать страх и тоску предыдущих слов.
— Я ведь тоже не могу без тебя. Ты — моя последняя любовь и последняя надежда. И я тоже… поэтому… боюсь… — Фаина говорила так тихо, что Георгий слышал, как разлепляются ее губы.
— Откуда у нас такой пронзительный страх? — Георгий приподнялся на локте, глаза их встретились. — Наверное, мы друг для друга больше, чем любовь. Мы — утраченные иллюзии и спасение от одиночества. Мы друг для друга — единственный мир, который может создать человек и наслаждаться им в течение всей жизни. Мир на двоих.
Шагах в ста от дома, в котором обосновался Матвеев со своими парнями, Георгия внезапно пронзило щемящее чувство опасности. Как будто чей-то враждебный взгляд или мысль коснулись его. Напряженно застыв, он быстро огляделся. Ничего подозрительного. Однако чувство тревоги не покидало его. Возможно, это просто нервы, подумал Георгий. Скорее всего, именно так, стал успокаивать он себя. Постоянное напряжение, нападение в номере — поневоле начнешь пугаться собственной тени. Теперь добавился еще страх за Фей. Если раньше у него было одно уязвимое место — он сам, то с недавних пор их стало два.
«Нервы! Нервы! Это нервы! Шагай дальше!» — сказал он шепотом себе, но с места не тронулся.
Суеверным Георгий никогда не был, но в интуицию последние годы верил почти свято. Уже не раз и не два наказывала его судьба, когда он пытался противопоставить ей логику, гордыню воли.
Шага его двух телохранителей стихли за спиной. За считанные секунды они отреагировали на его остановку. Мысленно он увидел руки, достающие из-под пиджаков пистолеты, пальцы, спускающие предохранители. Все! Полная готовность.