У нас были крохотные суточные, а хотелось всем привезти подарки. Савелий спросил: "Ребята, что я могу для вас сделать?" - "Дай нам по сто долларов", - ответили мы честно. Он сказал: "Хорошо". И принес завтра нам не двести, а пятьсот. Мы с Хайтом сказали, что много, но, конечно, взяли. А когда приехали второй раз и уже появились приличные гонорары, то хотели ему отдать. Он замахал руками...
А ведь по американским понятиям он жил очень скромно (хотя и угощал гостей лососиной). Как члену актерской гильдии ему всегда хватало на жизнь, на скромные вещи, на дочку, которая после развода жила с бывшей женой и о которой он постоянно заботился. Снимался он немного, но гильдия помогала. Каждый год он ездил в Европу, в 1983 году купил "Мерседес", затем в 1992 году домик в Сан-Франциско (в местечке Форест-Ноулс в округе Марин). Как-то его неправильно обозначили в титрах - агент добился через суд исправления и такой компенсации, на которую Крамаров мог жить несколько лет...
Случай, о котором упоминает А. Левенбук, произошел с Крамаровым в 1988 году, во время съемок его третьей картины - "Красная жара" с А. Шварценеггером в главной роли. До этого нашему герою несколько раз предлагали вступить в актерский профсоюз, но он отказывался. Ему казалось, что в Америке профсоюзы играют такую же малозначительную роль в судьбе людей, как и в СССР. Однако, вступив в него, он понял, что ошибался. В "Красной жаре" у него была большая роль, и по контракту его фамилия должна была стоять отдельно. Но роль была сильно урезана, и в результате фамилия попала в эпизоды. Продюсер и режиссер прислали ему письмо с извинениями и сообщили, что на видеокассетах имя актера будет стоять в титрах. Но профсоюз добился выплаты солидного штрафа за "ущемление прав актера". Отмечу, что гонорары у Крамарова были по американским понятиям маленькими: за съемки в шоу-передачах он получал 5 тысяч долларов в неделю, за съемки в кино - 5 тысяч в день.
И вновь - слова А. Левенбука: "Мы с Хайтом, гостя у Крамарова, позволяли себе шутки с подковырками. В азарте веселья иногда переходили границы приличий, теряли чувство меры. Извинялись - а он и не думал обижаться. У него совершенно не было никаких амбиций...
А английский он так и не выучил. Как-то в одном магазине полтора часа искали оставленную не на том этаже машину - потому что, объясняясь с полицейским, Сава чего-то не понял...
Впервые о Крамарове в перестроечном СССР вспомнили в 1988 году. Тогда молодежная редакция журнала "Советский экран" добилась того, чтобы им разрешили поместить статью о нем в этом издании. Как вспоминает участник тех событий П. Черняев: "Статью пробить удалось: это были воспоминания тех, кто встречался с Крамаровым накануне его отъезда и в его бытность в Лос-Анджелесе. А вот портрет на обложку - увы. Поначалу главный редактор вроде и согласился под напором молодых глоток, а потом сослался на запрет цензуры (она тогда была еще в силе) и за спиной создателей номера (а был уговор, что "старшие товарищи" в составление этих выпусков не вмешиваются) заменил портрет Крамарова в цилиндре на девочку с кошечкой. Перестраховались. Мы психовали, доказывая, что "уже перестройка, уже можно!", - все без толку. Ответ был: "Читатели со Старой площади нас неправильно поймут".