Договорить он не успел. Я спрятался за стенкой тамбура, в землянке и так полумрак, а со света вообще ничего не видно. Как только бугай показался на пороге, я ударил его призрачной дагой обратным хватом прямо в сердце. Сначала показалось, что я просто ударил стражника кулаком по кольчуге, но тот молча повалился вперед и замер. Дага прошила кольчугу и тело, не заметив сопротивления.
Размышлял я об этом, пытаясь перекатить труп в сторону, чтобы он не отсвечивал в проходе. Тяжеленный, зараза, откормился на госслужбе.
Через некоторое время напарник заволновался.
— Бокер, ты чего там возишься, вылазь.
В ответ, естественно, тишина.
— Бокер, хватит придуриваться, я больше не куплюсь на твои дурацкие шуточки.
Еще через некоторое время ожидаемо раздался недовольный голос павлина, который был просто обязан погнать второго стражника в землянку. Ему же назад надо скорее, домой, обедать, а они здесь возятся. Второй, высказывая все, что он думает о напарнике, спустился в землянку. С тем же результатом. Не теряя времени, нахлобучил на голову дурацкий шлем-тазик, взял один из мечей и согнувшись пополз из землянки. Мне, главное, как можно ближе подойти к лошади.
Выйдя из землянки, быстро взглянул на мужика на лошади. Тот сидел спокойно, глядя немного в сторону. Ах, ты мой красавец, то, что мне надо. Весь расчет строился на полном пренебрежении товарищей к противнику. Ну, кого здесь бояться, два человечка, один блаженный, другой, как выяснилось, убогий, кинжал сам выкинул, обычные бомжи, мусор.
Что увидел краем глаза человек на лошади? Тазик на голове, меч, то есть основные признаки своих людей, пока до него дошло, что что-то не совпадает, пока он попытался удивиться, а тут вот он я, привет войска. Лошадь и то умнее хозяина оказалась, попыталась отойти при моем приближении, но хозяин, лапочка, остановил ее.
Подковыляв к лошади, я схватил ее за уздечку, общение с Машкой не прошло даром, я уже не боялся лошадей и относился к ним, как к неизбежной детали этого мира.
— Какого дьявола, — изумленно высказался пока еще хозяин лошади, вглядываясь в мое лицо.
Я упер острие меча ему в печень и вежливо попросил:
— Слезай, дядя, власть переменилась.
Меч был тяжелый, но за два с лишним месяца с относительно нормальным питанием, с физической работой каждый день я уже не был похож на узника концлагеря. До богатыря мне как до луны, но это мне и не нужно, а проткнуть этого кренделя я уже в состоянии.
Власть и безнаказанность, видимо, в каждом мире отшибает мозг.
— Да я сейчас тебе…
— Дон Саламин, еще одно движение и ты умрешь. Ты, я вижу, размышляешь ускакать на своей замечательной лошади? Попробуй, но имей ввиду, что я точно успею рубануть ее мечом по ноге, готов?