— Носовой платок… Женский носовой платок…
Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем.
— К этому мы вернемся позднее, — вздохнул инспектор, направляясь к двери.
Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питерс сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа с широкими полями, пальто, украшенное мелкими воланами, еще больше подчеркивали ее воздушность.
— Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? — обратился Мегрэ к Жозефу.
— В какую?
— В гостиницу «Мёза»! — вмешалась Анна. — Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но…
Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питерс с удивлением посмотрела на него.
— Вы уже уходите?
А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он даже не кивнул комиссару.
На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи.
— Вы думаете, Питерсы не виновны? — спросил инспектор Машер.
— Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак?
— Только местный… Знаете, о вас много говорят в Нанси… И меня беспокоит, что… Потому, что эти Питерсы…
Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт.
— Нужно будет купить фуражку! — буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу.
— Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности.
Из-за шума ветра приходилось говорить громко.
Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей.
— Откуда они родом?
— С севера Бельгии… Папаша Питерс родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе… Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти… Он всю жизнь занимался плетением корзин… Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома… Но теперь он совсем впал в детство…
— Они богаты?
— Говорят… Дом принадлежит им… Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу… Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу… У мадам Питерс сотни тысяч франков, но это не мешает ей, как говорят, наливать рюмочки клиентам… Зато сын скоро будет адвокатом… Старшую дочь выучили играть на рояле… Другая служит учительницей в большом монастыре в Намюре… А это лучше, чем быть учительницей в обычной школе… Это вроде лицея…