Руки мертвеца были привязаны толстой, в палец, веревкой к двум металлическим скобам, вбитым в окончания перекладины креста точно под размах рук. Рук живого человека. Теперь же под тяжестью тела, ничем более не удерживаемого, суставы вытянулись, так что руки казались необычайно длинными, тело же провисло, напоминая гимнаста на перекладине. «Именно гимнаста, но никак не распятого человека, — поймал себя на этой мысли Северин, — что тут не так?»
Он представил тысячекратно виденные изображения распятия. На многих, он чутьем чуял, что на правильных, ноги у Христа были чуть согнуты, как будто Христос хотел ослабить нагрузку на пробитые гвоздями, кровоточащие ступни. А у этого ноги вытянуты вертикально вниз, связаны у щиколоток и на уровне середины голени притянуты к кресту другой веревкой, пропущенной в скобы, вбитые с двух сторон в брус. Запомним, разберемся.
Голова упала на грудь. Лицо было скрыто длинными слипшимися волосами и густой бородой в тон волосам на голове, золотистым с каким-то кирпично-красным отливом. Зато тело, лишенное каких бы то ни было одежд, было открыто для осмотра. Тренированное тело мужчины лет тридцати пяти, с накачанными плечами, широкой грудной клеткой, узкими бедрами и плоским животом, тело даже не гимнаста, а пловца, вероятно, точно так же выглядел бы распятый Вайсмюллер.
Северин неожиданно принялся вспоминать, была ли у Тарзана в исполнении Вайсмюллера борода, не вспомнил и заставил себя вернуться к осмотру. На левой стороне груди под соском кожа рассечена, но без крови, на правой стороне живота старый шрам, скорее всего, от операции аппендицита, могучий член, ступни ног плоские, размер пожалуй что больше 45-го, пальцы ног длинные, с аккуратно подстриженными ногтями. Северин всегда обращал особое внимание на ногти на ногах, он считал, что их состояние много говорит о характере человека, конечно, в сравнении с ногтями на руках.
Он вернулся взглядом вверх и стал рассматривать последнюю деталь — крест, паривший в воздухе под бородой мертвеца. Крест золотой (желтого металла, поправил себя Северин для будущего протокола), большой, сантиметров пять в длину. Цепочка из желтого металла, чуть видневшаяся под спутанными волосами, казалась слишком тонкой: по новорусской моде толщина цепочки не должна уступать толщине креста. Почему-то Северину показалось, что этот крест совсем из других, давно забытых времен, но он оставил это для экспертов, себе же в память записал: мотив ограбления, по-видимому, отсутствует.
Да, собственно, что тут грабить? Комната, довольно большая, производила убогое впечатление. Отставшие от стен, блеклые обои, продранные в нескольких местах, свисающая с потолка на коротком проводе лампочка без абажура, металлическая кровать, кое-как заправленная, у кровати тумбочка, какая-то казарменная, на тумбочке книга небольшого формата, пустая книжная полка на стене, большой стол посреди комнаты, под лампочкой, накрыт чуть потрескавшейся клеенкой, три задвинутых под стол стула, на столе одна выщербленная псевдохрустальная пепельница, девственно чистая. Общую картину бедности, честной бедности, чуть было не добавил Северин, нарушали лишь новая лампа-прищепка, закрепленная на высокой спинке кровати, и … компьютер, установленный на втором, стоявшем в комнате столе. Компьютер, наверно, не из дешевых, подумал Северин, у них в отделе мониторы на полстола, а тут плоский и тонкий. Больше в комнате ничего примечательного, на первый взгляд, не было. Разве что одно из окошек, то, что ближе к трупу, было распахнуто настежь.