— Я смотрю, вы дорого одеты, — антиквар улыбнулся краем рта, — а вот привычки носить такую одежду я не наблюдаю. Вас она тяготит, и это видно. Ваши руки, опять-таки… Они не похожи на руки богача, молодой человек. Это руки работяги. И в глазах у вас я не вижу, как ни странно это звучит, избалованности, из чего делаю выводы, что это еще будет, но не сегодня. Вы еще к деньгам непривычны, в счастье свое окончательно не верите и еще вчера зарабатывали себе на кусок хлеба собственными мозолями. Вы разбогатели, друг мой, но недавно, совсем недавно. И еще не привыкли к новой роли. Так? Я потому и спросил, что многое вижу. Не от любопытства вовсе. Не хотите — не отвечайте.
— Особого секрета тут нет, Борис Яковлевич, — сказал Пименов. — Искали мы жемчуг, но с ним не задалось.
Антиквар кивнул, щурясь сквозь густой табачный дым.
— А поднял я золото…
— Вот, значит, как? — произнес старик, задумчиво разглядывая Пименова. — Искали, значит, «мы». А поднял — уже «я». Я правильно расслышал?
— Да.
— Жемчуг «скис»?
— Да.
— Странно, что вы этого не предвидели… Ну, скажу вам, золото тоже неплохо! Знавал я людей, которые на поиски эфемерных сокровищ жизнь положили, а не нашли ничего.
Антиквар развел руками.
— То есть — вообще ничего. Так что — считайте себя счастливчиком. Вы живы, вы богаты, вы молоды, что, пожалуй, самое ценное в этом списке. Зачем вам рисковать?
— Чем? — не понял Пименов. — Чем я рискую, придя к вам?
Борис Яковлевич протянул вперед руку и постучал сухим указательным пальцем по металлическому кругу, лежащему на скатерти.
— Тинграм, — сказал он, четко выговаривая каждую букву в чужом невкусном слове. — Т-и-н-г-р-а-м! Они появились в восемнадцатом веке, но в Европе. В Китае их знали раньше. А этот… Шесть фрагментов его я видел в Гонконге, в одной прелюбопытнейшей коллекции… А седьмой — центральный фрагмент, как вы догадались, — отсутствовал. И, как часто бывает, отсутствующая часть была ключевой. Весь тинграм — это карта целого куска Индонезийского архипелага и еще — интересная история, на нем написанная. Но история без начала и без конца… Вы, Алексей Александрович, знаете, что такое Тордесильясский договор?
— Нет. А должен?
— Зависит от образованности на самом деле, но ваш вопрос принимаю. Дела давно минувших дней. Был такой Папа Римский — Александр VI из славной семьи Борджиа, который, глядя на то, как его любимые дети — Испания и Португалия — не могут не воевать друг с другом, решил поделить между ними мир. И поделил. Как арбуз разрезал. Но если учесть, что в 1494 году, когда этот раздел происходил, не был открыт даже Тихий океан, то сам Папа не понимал, кому и что он дарит. Но этот договор должен был обеспечить в христианском мире мир и согласие. Увы, не случилось ни мира, ни согласия. Но не суть важно… Все это, молодой человек, — преамбула. Никто, естественно, ни с кем не помирился, испанцы, где могли, резали португальцев, а португальцы — испанцев. И корабли под прикрытием корсарского патента — и испанские, и португальские — бороздили моря-океаны в поисках добычи, невзирая на договоренности, достигнутые в Риме. Интересующая нас с вами история произошла спустя двести с лишним лет после мудрого решения Александра VI.