Савенко от революции не пострадали, но и ничего особенного не приобрели. Кроме прекрасных воспоминаний, естественно. Деньги по-прежнему зарабатывались. Чуть медленнее и чуть труднее, конечно, но все-таки. И жизнь стала дороже. И постоянная перетасовка во власти повлияла на размеры взяток не в сторону уменьшения, и давать их стало труднее. Дающему приходилось изображать лицом стыд и чувство национальной гордости, а берущему — заботу о государственных интересах и смущение. А так — все, как раньше, только веселее, так как во время передела собственности в стране всегда весело.
Новый 2006 год они встретили в Австрии, где их принимали весело и радушно. В пятизвездочном отеле в Целемзее было много украинцев, на их столиках в ресторане во время новогоднего ужина поставили желто-голубые и оранжевые флажки. Возрастную пару из Донецка, отдыхавшую здесь шестой год подряд, слегка перекосило от полноты чувств. Дети катались на лыжах, снег на склонах Альп был белоснежен и прекрасен!
А в самом конце мая, когда на Киев уже начинала наваливаться липкая летняя жара, на стоянке возле офиса на Красноармейской к Савенко подошел сравнительно молодой человек в дорогом льняном костюме цвета «капля крови в молоке» и ставшей вновь модной яркой рубашке «апаш».
— Господин Савенко? — спросил он дружелюбно.
— Чем обязан? — сказал Сергей, открывая дверцу своей «Ауди».
— Очень хочу познакомиться, — с располагающей улыбкой произнес стильно одетый незнакомец. — И вообще мне кажется, что я вас где-то встречал!
— Киев город маленький! — отрезал Савенко и сел в машину, не собираясь продолжать разговор.
Странный тип! На «голубого» не похож, а так — кто их разберет!
Незнакомец остановился у водительской двери и прижал к стеклу две фотографии. На одной из них был изображен господин Сафронов в году этак славной памяти девяносто втором. То есть — московского разлива. Фото было сделано длиннофокусным объективом превосходного качества: задний фон был размыт, но на втором плане угадывался «Белый дом».
А на второй фотографии был он нынешний, в обществе жены и детей в Киевском зоопарке. Они гуляли там неделю назад. Оксанка выглядела молодой и счастливой, дети радостными, да и он смотрелся не на свои «за сорок», а много моложе.
— Вот блядь! — сказал Савенко вслух и нажал кнопку опускания стекла.
— Вы что-то сказали? — спросил незнакомец участливо.
— Я сказал: «Вот блядь!» — повторил Сергей и, посмотрев на холеное, гладко выбритое лицо человека, показавшего ему фотографии, выговорил с плохо скрываемой брезгливостью: — А я уж заждался прямо! Садитесь в машину, жарко же.