— Бядь. Суки. Уехать не дадут.
— У меня пару "цитрусовых" в кармане. Так что…
Макс усмехнулся в голос.
— Цитрусовые — это тема.
— А то.
Я вытащил его на улицу, и мы, прислонившись к стене, тяжело дыша, осмотрелись по сторонам.
— Ублюдки. Всех положили, — с яростью сказал я, — ну что, готов к последнему рывку, Зверь?
— Давай, — Зверь посмотрел мне в глаза. Секунды, за которые вдруг пронеслось в голове, что все могло быть иначе, если бы… он закашлялся и сказал, что ему хочется закурить, а потом добавил:
— Швыряй и погнали.
Я бросил одну за другой гранаты-"лимонки" в здание и, схватив Зверя, снова потащил к машине. Раздались несколько взрывов, а мы уже сорвались с места на тачке кого-то из наших, визжа покрышками, виляя на поворотах.
— Ты держись, Макс. Я уже Фаину набрал, едут нам навстречу на неотложке.
Он смотрел на меня из-под прикрытых век, а потом, словно собравшись с силами, тихо спросил:
— Какого хрена не пристрелил меня там или не бросил, а, Граф?
Я сжал челюсти, глядя в лобовое стекло, а потом повернулся к нему и посмотрел в глаза:
— Ты — мой брат. Братьев не бросают"
Тихо приоткрылась дверь, и я резко обернулся. В проеме стояла Карина. Бледная и взволнованная. По ее щекам катились слезы.
— Что случилось. Ты чего?
Каждый раз, когда ее слезы видел, колотить начинало самого, возвращался в те проклятые дни, когда ни черта не мог сделать и не мог остановить этот поток отчаяния. Так и хотелось вместо Лены… Чтоб только слезы дочери не видеть.
Когда-то Лексе об этом говорил, она меня сильно к себе прижимала и шептала:
"Сумасшедший… меня бы не было, сына нашего не было… нет… нельзя было тебе. На тебя у Бога другие планы были".
Я иногда думаю, если б не моя девочка, я бы так и не познал окончательно всего смысла этой жизни. Карина подошла ко мне, кусая губы, вся в нерешительности, испуганная и такая несчастная.
— Даша исчезла. Я боялась говорить. Я… не хотела, но она исчезла, и я не знаю, где она. На звонки не отвечает. Днем ездила туда, а там нет никого. И Таи нет. Пусто в доме.
Судорожно всхлипнула, глядя мне в глаза и видя, что я пока ничего понять не могу.
— Я там вот что нашла… Пап, не могла раньше. Не могла… А потом так страшно стало вдруг. Страшно, что с ней случится что-то, и стыдно, что тебе не сказала.
Протянула мне бумагу и тяжело вздохнула. Я стиснул челюсти и осторожно, как будто ядовитую змею, взял из ее рук записку. Они оба нанялись мне писульки писать. Ставить перед фактом. Муж и жена — одна гребаная Сатана.
"Андрей, прости. Я не могла иначе. Я должна попытаться забрать его оттуда, и никто кроме меня и детей этого не сделает. Он просто заблудился, потерялся, сбился с пути. Я знаю, что смогу его вернуть, а ты, пожалуйста, не думай о нем плохо. Постарайся. Мы с Таей и с Яшей поедем его возвращать домой. Я не вижу иного пути. Не ищи меня, не мешай, пожалуйста. Я справлюсь. Он меня послушает".