2. Высказывалось мнение, что Андрей чуть ли не сформировал антимонгольский альянс среди суздальских князей. Отправной точкой этого видят его брак с дочерью Даниила Романовича, активно вовлеченного позднее в войну с монголами. Однако для Даниила поводом к войне послужило нападение Куремсы в конце 1252 г., а развязал он ее лишь в 1254 г. Нападение же Неврюя относится к лету 1252 г. — на Борисов день (24 июля). И бежит Андрей вовсе не к Даниилу, а в Прибалтику и в Швецию. Все это слабо напоминает запланированные действия. Да и не Даниил выступает инициатором конфликта с Востоком, а опять же сам Андрей. Насколько случайным его союзником был Ярослав Ярославич — судить сложно.
3. Нигде в летописи нет намека на то, что к конфликту Андрея с монголами причастен Александр. В Житии, которое писалось современником, хотя и агиографом, специально отмечено, что «разгневася царь Батый на брата меншаго Андрея и посла воеводу своего Неврюня повоевати землю Суждальскую», а «по пленении же Неврюневе князь великыи Александръ церкви въздвигну, грады исполни, люди распуженыа събра в домы своя»[142]. Уж слишком лицемерно выглядела бы забота Александра о суздальцах, если бы он сам был инициатором Неврюева похода. В летописи говорится, что встречали его возвращение из Орды с радостью и всем миром. Сложно представить здесь подвох.
Справедливости ради следует признать, что конфликт между Андреем и Александром все же был — по крайней мере, в глазах Андрея. Из-под Переяславля князь бежал не куда-нибудь, а в земли старшего брата (в Новгород, в Псков) — причем пытался в них вокняжиться, а потом отправился к его давнему врагу Биргеру, лишь недавно отвоевавшему земли тавастов (еми). Андрей мог винить брата в пассивности в период его столкновения с Неврюем — ведь в это время Александр и в самом деле находился у монголов.
* * *
В целом следует признать, что наиболее достоверной нам представляется версия событий в изложении А. А. Горского. Нет никакой необходимости «обвинять Александра в недостаточной верности православию или в предательстве своих братьев» — князь Александр Ярославич был и оставался «расчетливым, но не беспринципным политиком»[143].
Скорее всего, в 1252 г. в Орду были приглашены оба брата. Возможно, их поездка была связана с утверждением нового великого хана Менгу (Мунке), которому надо было изъявить покорность. Однако Андрей не поехал. Подобное «хулиганство» нередко сходило с рук князьям в 1240-е гг., но теперь было другое время: Батый не стал терпеть и, вероятно, не стал слушать оправданий Александра. Андрей был жестоко наказан и лишен власти. Александру ничего не оставалось, как сменить брата, — ведь он был Киевским князем и верховным правителем в Русской земле.