Джогу резко остановился. Помолчал немного и вновь пошел, но медленно, а глаза его словно в пустоту глядели. Лицо будто воском залитое, неживое, бледное.
– Отец друга моего хорошим охотником был. Если он шел на поверхность, то все знали – мясо в клане точно будет. Но однажды его группа вернулась, а он – нет. Охотники твердили все как один, что его забрало странное облако. Им никто тогда не поверил, долго расспрашивали, но в итоге так и не поняли, что это за облако такое, и куда делся Вадим, – снова рассказчик замолчал ненадолго, видимо вновь переживая давно забытое. – Проснулся я, когда еще все спали. Уснуть не смог и решил поглядеть, может, и товарищ мой не спит. За отца он сильно переживал, – Джогу судорожно выдохнул. – Не дождавшись времени пробуждения, я отправился навестить его и то, что тогда увидел… никогда мне не забыть.
Поджав губы, мужчина порывистым движением руки смахнул слезу. Звучно сглотнул, пытаясь продавить ком, возникший в горле.
– Он их ел… плакал и ел… Вадим вернулся в час сна. Как обошел все посты, никто так и не понял. Тихо вошел в свое жилище и убил всех, кто там спал. А потом… начал есть свою семью… Знаешь, Калин, что самое паскудное в этом умертвии? – остановившись, Джогу развернулся и внимательно посмотрел Калину в глаза, словно пытался в них увидеть свое отражение. – Они все помнят, – сказал он после недолгой паузы. – Все и всех, но остановиться не могут. Сожрут любого, но начнут с того, кого при жизни любили больше всех. Вот такая, брат, оказия.
Калин слушал внимательно и живо представил себе этих умертвий с красными глазами. Напомнили они ему зомби киношных, только те не плакали, когда жрали своих родных, мозги у них протухли. А эти, раз плачут, значит чего-то соображают. Выходит, они опаснее, чем тупые зомбаки.
Джогу, шагающий чуть впереди, вновь заговорил:
– Знаешь, если так случится, и я окажусь в мареве, то пусть оно и грешно, но сам наложу на себя руки, сразу же, пока обращаться не начал.
– Ты думаешь, что Боги покарают тебя за самоубийство? – спросил мальчик.
– Нет. Богов я не боюсь, это ваша вера. На самом деле, Бог един, но новый мир почему-то позабыл веру предков и предпочел многобожье. Видимо им так удобнее пока.
Калин лишь щекой дернул, вспомнив найденных «Богов» в старом музейном хранилище, но промолчал.
– Не обижайся, Калин. Я не вправе навязывать тебе свою веру. Ни тебе, ни кому-либо другому. Но уверен, что со временем все вспомнят истинного Бога, и тогда наступит мир, и хуманы смогут жить вместе с чистыми на равных правах.
И на этот раз мальчик предпочел отмолчаться, а лучше сменить тему на более важную для него, нежели религия, к которой он был полностью равнодушен.