С трудом переставляя ноги, она направляется в комнату родителей, чтобы сказать им, что она готова, хотя на самом деле это совсем не так.
Она идет босиком по холодному полу коридора, медленно открывает дверь и несколько минут наблюдает за двумя спящими телами, отвернувшимися друг от друга. Она подходит к той половине кровати, где спит мать, поскольку она расположена ближе к двери, и останавливается, прислушиваясь к дыханию: едва уловимому движению груди и тоненькому звуку, издаваемому выходящей из приоткрытого рта струйкой воздуха…
В этот момент раздается звонок будильника, заставляющий ее подпрыгнуть от неожиданности.
Она слегка нервничает, не зная, что делать: то ли бежать со всех ног, то ли будить…
– Дорогая, что ты тут делаешь? Что-то случилось? – спрашивает мать, чей сон как рукой снимает.
– Сегодня, – отвечает она.
Молчание.
– Ты уверена? – снова спрашивает мать, выпутывает руки из-под простыней и протягивает их к дочери, приглашая ее лечь рядом.
– Да, я готова.
– Что ж, значит, сегодня.
Мать чуть отодвигается, чтобы дочери со всеми ее браслетами хватило места. Она знает, что девочка не готова, ни одна из них не готова к этому, но это будет сегодня.
Сегодня.
И вдруг ее рука отпускает мою ногу.
Я внимательно слежу за тем, как она пытается изобразить, будто зевает, как открывает глаза, глядит на меня и улыбается.
– Привет, малыш! – говорит она, и я ощущаю на своем лбу поцелуй, который кажется бесконечным. – Как ты сегодня спал?
– Лучше. Думаю, за всю ночь я даже ни разу не проснулся, – обманываю я.
И вижу, что моя маленькая ложь вызывает улыбку. Она обнимает меня.
– Что ж, вот и здорово, на один день меньше, – говорит она, с трудом поднимаясь на ноги.
Уже слышен звук тележек, развозящих завтрак, чей-то смех и еще чей-то плач, разговоры в соседней палате… Все начинается заново. Быстро, очень быстро, здесь все делается быстро. Быстро раздается завтрак, быстро раздается обед, а за ним и ужин… вот только ночи почему-то тянутся бесконечно медленно.
Моя мама, как и каждое утро, провожает меня в туалет, что вызывает у меня чувство огромной неловкости. Она, конечно, ждет снаружи, но дверь остается полуоткрытой, чтобы зонд, соединяющий мою руку с аппаратом, не сломался.
Если надо сходить по-маленькому, еще куда ни шло, но вот когда дело доходит до другого… Тут я готов от стыда сквозь землю провалиться из-за этой открытой двери. Особенно когда у меня газы, а они бывают практически всегда из-за лекарств, которые я принимаю.
– Умойся там хорошенько! И наведи красоту, потому что сегодня к тебе придет гость! – кричит она снаружи.