— Попробую… — Мукеш задумался на минуту, — перед всеми нами поставлены разные цели. Лично я должен жить ради созидания. Ведь трон — опора алтаря, алтарь же — опора трона. — Потомки должны видеть вокруг себя свет, а не тьму.
— Вспомнил мои слова? — усмехнулся старик.
— Да. Не за это ли изречение покойный Мухаммед приказал бросить тебя под ноги слону?
— Именно за это. Ибо я выступал против его захватнических походов. Но Всевышний всегда выбирает сам — кого ему наказать, кого одарить милостями… Мухаммед умер, а я еще живу и не знаю, милость ли это, или наказание.
— Но ты же пытался посвятить ему поэму?!
— Пытался. Но он посчитал мой поступок делом, не угодным Аллаху… На самом деле так и есть… я посвятил ему поэму с тайной надеждой, что он задумается над смыслом своего существования, но я ошибся…
— Тот, кто не задумывается, самоуничтожается, — добавил Мукеш.
Старик пристально посмотрел на махараджу, но ничего не ответил. Его рука потянулась к блюду с разрезанным на небольшие кусочки арбузом — он взял один и положил в рот.
— Наслаждайся созерцанием и ешь фрукты, — предложил он Мукешу, — солнце скоро зайдет…
При свете факела они еще долго дискуссировали об устройстве мира и места человечества во Вселенной. Махаражда возвратился в свои покои лишь глубокой ночью. Разделся, омылся и лег. Сон не шел. Он машинально снял с пальца вардж, положил на резную этажерку и вновь задумался о человеческом сознании… «Мукеш, будь осторожен…,» — перебило его полет мыслей неожиданное предостережение, — или ему показалось? Мукеш в кромешной темноте открыл глаза и прислушался: «Рядом с изголовьем колыхнулся ковер?!» Шорох. Снова шорох чуть ближе. Будто легкая одежда касалась кровати. «Что за чертовщина»!
— Караульный! — вскричал он…
В дверь вбежали два кшатрия с факелами и моментально осветили спальню: Над изголовьем застыла женщина в черной парандже с зажатым кинжалом в руке. Очнувшись после секундного шока, она замахнулась, целясь Мукешу в сердце, но тот перехватил её руку. Девушка упала поперек кровати, слегка придавив махараджу. В ту же секунду подоспевший кшатрий ударил её в спину топориком — охрана получила негласный приказ Тохара мгновенно убивать любого, пытавшегося покуситься на жизнь махараджи…
Девушка вскрикнула и, теряя сознание, успела прохрипеть:
— Я не отрекусь от веры отца!
«Малика!? — Мукеш, сорвал паранджу с юного личика, — жаль девчонку. Она явно не выбирала смерть, надеясь скрыться следом за отцом под покровом ночи, но костлявая не упустила жертву, постаралась — настигла её в момент импульсивного поступка, в коем проявилась вся фанатичная суть агрессивной религии, стремящейся управлять миром. Надеюсь, что она все же будет уничтожена Всевышними силами…».