Вот, кстати, «план» — тоже приятное слово. Хотя немного из другой оперы. Сам Салфеткин «план» не употреблял и обкуренных приятелей не любил. Всегда есть опасность, что накроет кого-нибудь дурка — и начнут фортели выкидывать. Недавно Федя Тёплый чудил: джефом вмазался и стал палить на даче во все стороны. Ваню зацепил в плечо. Тот ему, конечно, все печёнки отбил. Ваня здоровый… был.
Салфеткин скорбно поглядел на лежащего у его ног Ваню. Дырки в чёрной куртке напоминали Большую Медведицу на фоне ночного неба — единственное созвездие, которое Салфеткин смутно помнил со времён средней школы. Рядом с Ваней скрючился Кеша Прыщик. Тут же валялась стильная фуражка, которую Кеша привёз из Франции, куда сопровождал председателя Мао в прошлом сентябре. Салфеткин слёзно просил Кешу продать ему фурапет или, на крайняк, сыграть под него в буру. Прыщик зажал. Ну, и на фиг теперь ему парижская обновка?
Больше всего не повезло Есенину. Хотя что значит — больше всего? Они же все прижмурились. Но всё равно, дырка на месте глаза — как-то неприятно. Да ладно, что ему на том свете, газеты читать?
Хороший пацан был Есенин. Салфеткин так и не узналк настоящую фамилию кучерявого блондина. Но звали его Серёгой, это точно. Как и его тёзку, который душевно писал про мать-старушку в старом шушуне. Есенин любил эту песню. Он вообще шикарно играл на гитаре и исполнял чаще всего именно есенинскую лирику. Бывало, затянет –
Не жалею, не зову, не плаааачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дыыыыммм…
Нутро наизнанку вывернет. И ещё старый блат любил. Типа «Когда с тобой мы встретились, черёмуха цвела» или «Парень в кепке и зуб золотой». Хорошие песни. Жизненные.
И вообще Серёга был классный пацан. Не понтярщик, крутыша из себя не строил. Хотя при случае постоять за себя умел: ростом не вышел, но удар тяжёлый. И приёмы знал мудрые, причём без всяких каратэ. Даже Шашель Серёгу побаивался, хотя сам камээс по вольной и греко-римской. Мао очень ценил Есенина за то, что тот всегда предпочитал бескровные варианты решения проблем. Умел покойничек найти нужные слова в самых серьёзных разборках. А тут вот как-то не случилось…
— Идём, Арам, на камешек присядешь, — вздохнул Салфеткин и поддержал горбоносого красавца под острый локоть. — Я сбегаю до джипа, коньяк возьму, примочку тебе сделаем.
Салфеткин подошёл к Шашелю. Тот кивнул:
— Валяй. Наши будут не раньше чем минут через двадцать.
Салфеткин вскарабкался по склону. И тут же сверху раздался истерический вопль:
— Твою мать! Суки! Твари!
— Арам, посиди здесь, — сказал кавказцу Шашель. — Поднимусь погляжу, что там за дела.